ЧИП С

Итак, всё начиналось с небольшой вспышки. Да, это было так. Космический корабль Авторис остался без своей извечно клокочущей основы, распределительного движка состояний. Бесконечность резко заканчивалась. Судно выпало из рубиновой трубки рассыпчатого космоса в плотное месиво, и стало сгущаться, да-да, в ту самую, в легендарную, материализация как она есть, в ту самую невероятную вселенную. В нашем случае, вплоть до самого третьего этажа. Клянусь, такое несовершенство имеет все признаки совершенства. И законченности. А во всем виноваты конечно же они. Это наши механики. Прошу любить и жаловать. Вечно всегда одно и тоже. Эти вундеркинды не умеют жить по правилам. Вместо скрупулезного выкачивания новой Карты наши чудо-герои устроили сначала диспут, а затем перерыв. Плавно перешедший в тарады. И попутно откупоривались славные напитки космонитов. Игра в тарады, ну кто ж не знает этого, как они приводят к ослаблению плотности потока.  Неплотное поле и возросшие массивы ошибок, вот это смесь. Новый Квадрат движения поля заштормило. А тут ещё, после тарад, они решили дружно заняться самоусовершенствованием, один за другим погрузившись в упоительное саморазвитие, уткнувшись кто, где, и как попало. Слишком долгое пребывание на одном и том же техническом месте, скажу я. А я предупреждал. И не только я.  Что механиков, этих всезнаек, надо повышать. В комбинирующие, в Залы Познания. Слишком, слишком всё это было хорошо. Для нашего начальства. Безотказные ребята. О этот славный звездный эль созерцателей, переливающийся якрими красно-голубыми и желтыми мигающими (мерцающими) звездами. Ну и движок. На очередном подскоке, ушел в вечный сон. Затих. Ну и теперь нашим механикам надо будет сверхурочно ковыряться, недели так две по нынешнему времяисчислению. Собственно материализовались мы в самых странных субстанциях, данный кусок мира и оптимизирующее поле корабля вволю над нами поупражнялись, ох уж эта материя.

   Слышите, на поверку нас вызвал Кевин, наш славный командор. И тут мы, весь личный состав нашей бригантины, заковыляли, ну тут кто как мог, в переднюю рубку. И это заняло, поверить трудно, да, порядком времени. Стремящегося, казалось, к бесконечности. Последним пропутешествовал наш эквилибрист подпространства. При появлении каждого члена экипажа,  а мы были втиснуты, скажу я,  в нелепые тела, нас дружно сотрясали приступы неконтролируемого смеха. Так выражалось во всем  подпространстве наше тщетно сдерживаемое веселье отчаяния. Сам же Кэвин был багровым веретенообразным сосудом, с маленькими блестящими глазками, тщетно пытавшимися выползти из ватоподобных подушечек тела. Кэвин молвил, отважный:

— Что ж, внимание. Внимание. Я подключаю поле эталонной трансформации тел. Напоминаю, постоянное подключение к резервным нейронным базам обязательно, разблокируем внутри себя область сигма. Все сделали это ? Не слышу ?

Все внутри себя заголосили, — Дааааа.

       Несколько вспышек света, и мы поменяли свои тела на еще более нелепые, геометрические фигуры матового, не пропускающего свет вещества. Затем снова вспышка. И мы снова стали первоначальным паноптикумом невиданных конструкций.

— Так, в этом мире даже трансформация не работает. Пока не работает. – Это слова Командора, — Хорошо, всем отдыхать. Ждём. Кроме механиков, — командор посмотрел на механиков, механики разве что могли выступать сейчас в цирке шапито на местной планете тысячи грехов, с их трехсегментными пушистыми волнистыми ногами, седыми бородами и нежными перепончатыми крыльями, —  А нет. Механикам тоже отдыхать.

       Мои обязанности в сгустившейся материи были со всей очевидностью быть первопроходцем. И вот что же мы. Мы все дружно перебрались в кают-компанию. Долго ждать не пришлось. Через  неделю по летоисчислению местного планетария мы, наконец, обрели функциональные особенности, даже расходиться по каютам для отдыха не пришлось. Механики погрузились в ремонт нашего многоступенчатого двигателя, во что бы он ни превратился в данном отрезке трубы пространства, его следовало вернуть в рабочее состояние.  Надо было разобраться в немудреной, но все же новой механике, приспособить к старту в нормальность, в рубиновый путь. Кто чем занялся, выбор был небольшим в данных условиях физических ограничений. Из необычного, я  полностью исследовал стратегию починки  таких нелепых механизмов, как примусы. Это как семечки лузгать. И это завладело на краткий миг всё моё внимание. Местное информационное поле постепенно завладевало нашими умами. Феликс мне сказал, что если бы смерть походила на это, он бы предпочел вечную жизнь. Юмор не его сильная сторона. Через где-то три недели, может чуть больше, ко мне пришел он же, Феликс:

— командор ждёт тебя, но не срочно, минут этак через десять.

Ну и хороша же стала связь на нашем корабле. Феликса вот ко мне присылают. И я никак не мог привыкнуть ко времени как таковому. Когда пришёл в зал славы, нет, пожалуй это был рабочий кабинет гения, заваленный синими и бурыми  фолиантами, Кэвин восседал на изящном трапециевидном кубическом стуле, обитом на вид мягкой но невероятно при этом воняющей обивкой. Да, мы приобрели специфические особенности восприятия, и я уже начинал от этого потихоньку сходить с ума. — Это что, остаток шкуры? Тут же рядом находился Иха, наш фактуровед, второе должностное лицо корабля, вальяжно развалившийся в аркадовом кресле, непонятно как реализовавшемся в нынешних условиях, листал какую-то то ли очередную инструкцию, то ли философический трактат, ну как я могу представить себе, что это? Но на вид все эти фолианты очень презабавны. На столе лежал пакет, блестящий, пестрый, в картинках, открытый пакет, наполненный тонкими овальными желтыми пластинами. Иха, поймав мой взгляд, нервно добавил голосом, – Чи и псы.  — Что-что ? — Это сказал я. А Кэвин прищурился, смешно так и злобно, как могут только эти, бесподобные, здоровые на вид, но больные внутри всем чем только можно, бродячие обезьянки с мозгами с планеты бурь, 

— Ну что Иль, вот и тебе работенка нашлась.

Сам не понимаю, откуда во мне столько злобы начало скапливаться. Ох уж эти местные нездоровые условия.

— Нашему звездолету для старта нужно новое топливо. И вот к этому подходит вот это. — Командор многозначительно поводил своими худощавыми руками, указуя пальцем левой руки на пакет, а правой поводя и плавно вращая, указав куда-то в потолок, в пространство, как бы давая понять, как здесь всё нелепо и неопределенно, —  Не спрашивай. Сам не знаю, как это получилось. Служба разведки местных ресурсов принесла со здешней планеты Наблюдателя.

Командор поморщился. Ему, как и всем нам, не нравилось здесь всё, в этом мире ограничений, – Загвоздка в том,- промолвил Командор, — Что они, эти пластины, слишком перенасыщены солями. Двигатель определенно не разгонит скольжение в воронку космоса. Тебе придется окунуться в их жизнь. Другой такой, с таким переделом материи, здесь нет, в этом Квадрате, не существует. Отправишься вместе с Хе. Немедленно. Через пару лет. Тебе надо как следует подготовиться.

Так и сказал. Мы переглянулись с Хе, который был тут же. С нескрываемой радостью. Надо было начинать. И уже через мгновенье наш челнок отделился от матери-основательницы наших превратностей судьбы. Два года мы преодолевали пространство, чтобы мгновенно очутиться прямо среди пышных зарослей неведомого покамест нам леса. Да, работа в непролазных зарослях была та еще работёнка. Огромные кирпичного цвета стволы деревьев туго переплетались пушистыми лианами, огромные цветы дурманящие благоухали то тут, то там, низкая поросль кустарника цепко переплеталась ветвями и создавала кое-где непреодолимые преграды.  Очень скоро мы поняли, что такое национальный парк размером с футбольную площадку посреди огромного острова городской застройки, уходящего далеко за горизонт во всех направлениях. Мы зашли в некое заведение, удобно расположились в углу за небольшим, грубо отполированным столиком, узнали кстати, что работать он будет позже, гораздо позже, вышли, но из новостей по местному говорильнику кстати узнали, что на этой планете уже шла очередная незаурядная всеобщая война. Кто знает будущее в твердых саморазвивающихся материях третьего порядка, тем ведомо приближение к Абсолютному Нулю. Вот как развивались до нас события. Грегландия, так именовалась одна из сторон, внезапно напала в очередной раз, из соображений безопасности, на Пагонию, для пущей серьезности своих намерений сожгла на площадях на ритуальных кострах несколько тысяч своих годовалых детей, радостно освещая это эпохальное событие, и запретила все детские праздники. На это Пагония, заявив протест, о причастности Грегландии к пантеону неразлучных, объявила сборы лучших. Сначала они, как водится, бомбили друг друга, а когда взрывчатое подошло к концу, началась резня. Грегландия так и не смогла ухватить эту крошечную Пагонию и несла тяжелые моральные потери и нравственные невзгоды. Страны сотрясали кризис за кризисом, от победы к победе. Весь просвещенный мир занял сочувственную позицию к Пагонии, и стал наблюдать за всем этим, периодически проводя рейды решимости на соседние страны. По-моему это и зовется тут стремлением к миру. Почему я так хорошо запомнил все эти факты и события из местного информационного поля, через пять часов Хе исчез, а через девять я его разыскал в местной жандармерии. Очевидный шпион и террорист, он пытался купить, известно зачем, пять коробок чипсов. Хе подозревали в унижении соседней Грегландии, и в том, что он намеревался чипсами выложить на асфальте странное слово. К тому же чипсы оказались в очередной раз слишком пересолены. На что я и указал Хе, когда мы с ним встретились на свидании в комнате смертников. Очень мне не хотелось взаимодействовать сейчас с нашим Командором. Наши ошибки, нам и исправлять. И тогда я, посоветовавшись с добродушным Хе, и обсудив наше положение, решил связаться с Феликсом. Выйдя из участка, направился в довольно уединенное место мегаполиса. Не буду описывать все странности архитектуры, этот стиль мне показался совсем не органичным. Итак, я вошел за ограду. Там стояли квадратные сооружения и плиты для давно усопших уважаемых горожан города. Свой взор я остановил на памятной фигуре некоего господина в ночном колпаке, скорбно склонившегося над нежной юной нимфой, во почерневшем мраморе, приделал к его макушке ретранслятор и закинул сигнал Феликсу. Здешние параметры передачи колебаний чудовищно медленны. Хорошо, что у хорошего фокусника всегда есть пару карт или голубка в рукаве. Феликс мгновенно ответил. Долго убеждать его не пришлось. Он раскачал тот самый участок жандармерии и выудил Хе в безопасное подпространство, а затем перекинул его прямо ко мне. Да, но дружище был без чипсов. Так что проблема была не совсем решена, проблема была совсем не решена. И мы с ним опять отправились в город. К нашему удивлению, Хе был уже объявлен в межпланетный розыск. Оперативно, ничего не скажешь. Замотав лица шарфами и напялив поглубже фетровые шляпы, припустили бодрым шагом из густонаселенного квартала. Засели в каком-то пыльном сарае, на неухоженной, временно заброшенной стройке, где-то на окраине мира, посреди огромного, бурлящего кипучей жизнью, района, принадлежащего безбрежному городу. Обсудив с Хе наши дела, изрядно поупражнявшись в остроумии,  пришли к соглашению, Хе никуда не выходить и внимательно следить за собой и за окружающим миром, и быть со мной всё время на связи. Я опять пошел в город, предварительно перетасовав свою внешность. На всякий случай, знаете ли. Не искушай чужие планеты. Искать решил  какую-нибудь пищеприемную забегаловку. И не преминул её найти.  Меня вроде никто и  не разыскивал. И это было хорошо. Моя тактика была не нова, вошёл в образ пожирателя дамских сердец. Расположившись у барной стойки, стал соблазнять блондинку, наискось сверля своими долгими томными взглядами. Итог, меня вышвырнули из заведения. Чего не сделаешь ради нашей миссии. Приведя себя немного в порядок, огляделся, мой взор задержался на переливающемся огнями хабе, обещающем продать всё, что только есть в мире. Созрел новый план. Тут надо отметить, планы рождались с неимоверной скоростью.  Зашел в примерочную, выбрал самый респектабельный костюм, расплатившись местными пластиковыми бумажками, такими милыми, и отправился в самую респектабельную контору. Таков был мой новый план. И там уже попытать счастья,  между делом узнать, где можно достать десяток коробок несоленых чипсов. Зайдя в сверкающую высокую офисную башню,  благополучно преодолев внизу первую линию обороны вместе с ещё несколькими сотрудницами сего рая офисного братства, образцовый вид, знаете ли, открывает любые двери, даже лифта, поднялся наугад, на десятый этаж. Перед роскошной тёмной дверью с резными отлётами, справа, не доходя до окна, находился стол секретарши. Памятуя, что пару раз я уже вылетал из заведений, по причине своей халатности, на этот раз решил соблюсти все нормы приличия, которые так и носились в воздухе. Секретарша же, услышав мою просьбу, не примет ли начальствующее лицо одинокого усталого путника, скромно ищущего десять коробок несоленых чипсов, сначала недоверчиво смотрела на меня, затем расхохоталась, затем попросила больше не смешить ее, иначе она лопнет от смеха. И предложила заглянуть на Луну. И вот тут то и объявили учебную тревогу. Все побежали вниз. Всем было не до меня. Я же, выйдя на проспект, убедившись, что это пустое действие, или необходимое действие, как знать, распространилось на весь квартал, пошёл к типовому магазину, что высился у перекрестка. Скорее по инерции. Без всяких планов. Надо признать, узнавать, где же можно найти эти самые чипсы было той ещё головоломкой, или нет, головотяпкой. Не суть. Буквально за любые деньги. А деньги, как я понял, здесь любят неимоверно. И впрямь они чем-то уж очень хороши. За одним из прилавков я заметил лениво почесывавшегося мужчину средних лет, курившего сигарету, сидящего на двух ящиках  и закинувшего ноги на стойку. Он с прищуром посмотрел на меня и спросил, 

-Тоже забил, приятель ?

-Да, от судьбы не уйдешь. Можно огоньку?

-Держи.

-Чему быть, того не миновать.

Я раскочегарил сигарету. Сам процесс мне не нравился, но было что-то экзальтированное в потреблении яда лёгкими. Братство обречённых.

Слово за слово. Заговорили. Держатель бурлеска вещиц и шкатулок, в основном предназначенных для поедания,  торговец со всей очевидностью наплевал и на учения, и на порядки, а я между делом спросил у него несоленых чипсов, но как я понял из объяснения, когда-то они действительно были несолеными, но теперь их все солят, и с тройным усердием, дань времени. Между тем я посулил хозяину лавки невзначай немного кредиток, вывернув свой карман, и доставая их. Что произвело к моему удовольствию невероятное действие. Милый самаритянин пообещал к вечеру достать десять ящиков несоленых чипсов, только деньги вперед. Какой же это дешёвый прием, брать деньги вперёд. Что я и указал моему новому приятелю. Он охотно согласился. Затем он мне торжественно заявил, что он никогда не совершал ничего подобного, чем-то и кем-то клялся, и наконец обиделся. А еще через пару минут он уже несся незнамо куда. Я подумал, да он будет сам выпекать эти разэтакие пластины. Как он мне чуть позже объяснил, уже вернувшись с товаром, на условиях конфиденциальности, для особых гурманов в злачных притонах имелись все-таки несоленые чипсы, для богатых клиентов, произведённые малыми партиями, на тех же заводах, но в обход технологии и предписаний. Мы стояли с ним посреди пустого бульвара. Он выгрузил десять коробок из своей маленькой легковой машины. Как он эти коробки смог распределить на сиденьях и в багажнике своего маленького авто, уму непостижимо, сразу был виден многолетний опыт. Из торговли и сделки я сделал вывод, что моё понимание «несколько большее количество кредиток» явно отличалось от его понимания «большего количества», в невероятную степень. На том и порешили. Я добавил. За это время учебная тревога окончилась, и улицы вновь наполнились вечно спешащими, такими занятыми, людьми. Посреди движущейся человеческой массы располагались островки сидящих за столиками празднопроводящих время групп людей. Эти были явно всем довольны. Я залюбовался их безмятежным времяпрепровождением. Торговец на прощанье учтиво вызвал мне грузовое такси, а вот и оно, и я, опомнившись, загрузил коробки и поехал к складу, где скрывался мой дружище Хе. А Хе был в в угрюмом состоянии. Он мне сунул неведомо как у него оказавшийся лист недавно тиснутой газетенки для экстренных выпусков, все-таки он выходил в город, где значилось, что иноплонетное вторжение состоялось, как то — были распылены граждане двух немалых стран, и готовился решительный отпор, какими бы эти инопланетные твари не оказались. Это розыгрыш? Это был крик отчаяния. Странно, что до жителей данного квартала, до них еще не дошли эти новости, и они продолжали жить прежним временем. Но им оставалось до осознания катастрофы считанные часы, а то и минуты, думаю так,  когда опять подключат информационно-коммуникационные сети. Мы же, распаковав случайно выбранный пакет, приступили к пробам. Оказалось, это достаточно увлекательное занятие. Протестировав пачку полностью, мы вышли на связь с Феликсом. Я поинтересовался, что он еще предпринял на этой экзотической планете. Он, ничуть не смущаясь, рассказал нам, временами похрюкивая аж от приступов довольства, что он тут предпринял, он отправил здешних существ с разумными предпосылками в 7 этаж, а в 7 этаже как раз и находятся все планы и образы развития этой конкретной маленькой Вселенной, до самого до конечного суммируемого значения, и сейчас они набираются опыта, и вернутся уже совсем-совсем другими, совсем другими, где-то через, он и сам запутался в здешних течениях времени, безумно длительных, так что и разницы между разными стрелами времени невозможно было заметить, в общем, они скоро прибудут. Но он с несколькими закадычными приятелями экипажа с нетерпением ждет их прибытия обратно на планету. Да, так и сказал. И добавил, никому не хочется находиться на дне столько времени. По-моему, это было совершенно против правил. Надо было срочно убираться с этого участка временного пространства. Мы прибыли на Авторис. Заправка топливом заняла еще какое-то время. Топливо надо было подготовить. Перевести пластины в восьмимерные решетки спиральности. И упаковать в ряды импульсных ускорителей. В общем, вспышка света, и земляне, так они себя здесь называли, больше не были нашей проблемой. Феликсу не дано было увидеть плоды своей немалой шалости.

Нильда, а я всё это тебе рассказываю, очень скучая по тебе. Твои мысли, ты же знаешь, всегда прекрасны, и так бесценны. Не терпится встретиться с тобой. Сейчас мы так далеко друг от друга. Наш экипаж и я сейчас находимся на карантине. После такого скачка энергетического баланса вниз системы, вниз от бесконечности, на корабле просто целые сектора неизбежности и покоя, они как будто даже сгущаются, кое-где, в невидимые облака парения сломанных образов. Ты можешь, милая Нильда, сейчас прибиться к обслуживающему персоналу карантинного шлюза, и мы с тобой пересечемся. Как ты смотришь на такое предложение? Мне будет так волнительно вновь заглянуть в твои мысли. Я так скучаю.

Земля переживала самые невероятные времена. Распри были забыты сразу. На окраине солнечной системы появился сигарообразный, огромных, невероятно огромных размеров космический объект. Не отвечающий на запросы и не передающий никаких сигналов. И тут вдруг исчезло, сразу, уйму людей, два !, два государства полностью. А также выборочно и со всех других стран, тут понемногу, там понемногу. Начиналась новая, совсем новая эра. Противостояние. Битва. Битва. С неизвестным грозным врагом. Да, так и должно было случиться. Ученые уже столько столетий предупреждали об этом. Непонятно было, как противостоять, если противник просто распылял людей каким-то невероятным способом, не приходя во взаимодействие даже с атмосферой. Человечество в отчаянии просто готовилось. Исчезнуть, но не сломившись. Бывшие заклятые враги строили совместно в лихорадочном задоре как глубокие убежища с подземными переходами, целые города убежищ, так и ядерные заряды невиданной мощности,  конструировались и тут же дисциплинированно-быстро собирались новые пусковые установки, были изготовлены титанического вида новые носители, пусть сгорит треть солнечной системы, но  эта невероятная тварь, пусть не сомневается, поджарится тоже. Но случилось опять, опять что-то новое. И опять невероятное.  Предыдущим планам просто не суждено было осуществиться. Осветив сильнейшим, но не приносящим урона, светом всю солнечную систему, а может и галактику, исчез космический дирижабль. Приборы не зафиксировали никаких радиационных и иных отклонений. Затем стали возникать из ниоткуда до этого исчезнувшие люди. Они рассказывали такое, что невозможно было в это  поверить, так это было чудесно и так прекрасно. И у этих людей была единственно важная необъяснимая наукой и логикой способность останавливать саморазрушение мира. Началась эра нового учения. Пророков было столько, что шансов у ценителей войны просто не оставалось. Новый виток человеческого развития был ни на что не похож, и не согласовывался с закономерностями упадка мира. Рухнули все методы контроля. И во главе всей этой Церкви стояла высшая ступень – Бог Феликс, восседавший на Авроре. Его несовершенные глашатаи прежних религий были всего лишь детьми Феликса, и Христос, и Будда, и Мухаммед, были сынами сына света, что придавало им статус наиболее светлых детей мира. Учения распались и воссоздались заново, с теми изменениями, что из них начисто выпала вражда и насилие. И никто не мог найти в писаниях ни слова о плохом отношении к любому человеку. Хоть и старались. Кто-то что-то такое помнил. Но не находили. Сценарий конца света был переписан. Конец света уже был, и своими жертвами, предыдущие Боги очистили людей от пут грехопадения, теперь же духовное развитие было возможно на любой почве, с любым багажом, приходили откровения очень легко и быстро, одно за другим, планету следовало переустраивать, новые технологии позволяли создавать биологические балансы на всей планете, проблема питания полностью отошла в прошлое, практики  позволяли сначала ограничивать, а затем и вовсе жить без белковой или иной природной пищи, как и без физического тела. Были, были поначалу огромные сообщества людей, считающих, что это Антихрист пришел на Землю соблазнить род людской, и скоро второе пришествие Миссии. Но и на них снисходили озарения. Люди становились ангелами. Постепенно население планеты стало переходить в иное качество. Биологических людей становилось все меньше и меньше. В местной библиотеке, в отделе вещдоков, так и продолжали пылиться пять ящиков с солеными чипсами, оставленные вместе с другим скарбом от прежних хозяев здания. Все уже забыли, по какому поводу они туда попали. Просто были и были. На одном из праздников их раздали все еще кое-где собирающимся вместе материальным людям. Никто не задумывался о том, какой крупицей была эта их огромная безбрежная бесконечная Вселенная. Семимильными шагами Разум шел к полному завершению строительства данного кластера. А далее была пока непознаваемая стена Иного Бытия.