— Это вопрос к вам, а не ко мне. Я не знаю, сколько будет продолжаться ваше занятие. А время как раз и измеряется временем. (Она делает еще одну попытку перейти на личность собеседника.) Вы живете здесь уже много лет. Вы не имеете представления, как долго.
— Может быть, двадцать лет. А может быть, сто. Но в конце концов все заканчивается. И не нужно задавать себе такие вопросы. Каждый приходит сюда в своей конкретной ситуации. Но все приходят сюда не просто так. В первую очередь все приходят сюда по своей воле.
И у вас тоже есть своя воля. Вашу волю никто не может у вас отнять. Даже мы. Мы никого не заставляем. И не будем делать этого никогда. (Повышает голос и демонстративно смотрит на часы.) Помните наш предыдущий разговор? Наше очень короткое общение. Сейчас ваш час пробил. Все будет зависеть от вас. И тогда вы сами станете решать, когда это закончится. Все очень непросто, обещаю вам. И мы надеемся, что это будет прекрасно. Во всяком случае, по нашим меркам. (Улыбаясь. Улыбается тоже.) До встречи! (Улыбаясь.) До встречи! (Улыбается.) До встречи! (Улыбается.) Спасибо. До свидания! (Она протягивает руку для рукопожатия.) Спасибо. Пока. Спасибо. До свидания. (Пожимает ее руку. Она кивает головой.) До свидания! (Пожимает руку. Она смотрит на часы.) Пока. До свидания! (Пожимает ей руку. Улыбаясь.) Всего доброго. Всего доброго.
— До свидания! — отвечает она и, чуть улыбнувшись, уходит. Он смотрит ей вслед. Он знает, что она вернется. Мы встретились в ночь перед концом фильма, и он сказал нам: «Вы должны отправиться в полет на Луну, так как вы устали», и он сказал: «Мой мальчик, я ни за что не могу в это поверить». Это здорово, и это отличная история. Мне нравится, что это происходит глазами этого очень важного человека. Но, несмотря на все наши ожидания от молодого режиссера, это стало историей неудачи, разочарования и отчаяния, и за это время прогресс на местах был незначительным, если вообще был.
Мир кажется более привлекательным, чем в нормальном состоянии, но я еще не собираю вещи для миграции на другую планету, я также люблю игры, комиксы, аниме и мангу, и самое главное милых пушистых хорьков. Однако я уже боюсь своего сознания, которое мне советуют оставаться тем, чем я являюсь, и всегда заботится о моей радости». Разумеется, в точке А можно создать любое чувственное переживание, но все-таки нужно учитывать, что это не «я». Это, так сказать, «Я» здесь и сейчас. Я писатель., читатель. Мне нравятся книги и я их пишу. Если они нравятся кому-то еще, меня это полностью устраивает. Но я не хочу становиться больше писателем, а хочу стать еще большим читателем. В этом я действую для себя, тогда как на более высоком уровне я выбираю писателя. Таким образом, во всем, о чем пишет Хулио Кортасар, нет ни одного особенного события, совершаемого мной. Что-либо складывается из таких событий. И каждый год я привожу эти события в действие таким способом. Но всегда есть один год, один месяц, одна неделя, одно утро, ночь, когда весь мир меняется. Мы не в состоянии знать, откуда это взялось, хотя на самом деле это происходит. Человек думает, его не может знать не осталось. Это очень интенсивное состояние, каждый день и каждое лето. Вот это состояние и есть моя история.
