Ния  Полукс  выглядела  как  больная  с  высокой  температурой. Ее  кожа  стала  из  светлой  более  темной  и  смуглой. А  черные  зрачки  широко  открытых  девичьих  глаз  расширились. Глаза  почти  не шевелились. Было  как-то  жутко  на  нее  смотреть. Данилу  даже померещилось, что  ее  черные  волосы  вдруг  зашевелились  по  спине  и плечам, как  некие  те  самые  с  присосками  щупальца   того  инопланетного  жуткого  большого  плавающего  в  инопланетном  океане  существа, что  видел  он  там  в  своем  том  сне, когда  с  Нией  Полукс  занимался  любовью. 

  К  пульту  подошла  и  биолог  акванавт  Людмила  Сокольская  с  подругой  немкой  Эльзой   Вальтрауб.   

  Она   встала  плечом  к  плечу  в  Данилом  Столяровым  и  ревниво, не  без  интереса, косясь  на  новоиспеченную  трясущуюся  в  бешеной  странной  лихорадке  любовницу  своего  любимого, произнесла  ему — Может  ее  отвести  в  каюту  к  себе?

— Нет – та  возразила  ей — Не  хочу  и  не  собираюсь. Мне  просто  не  очень  сейчас  хорошо.

 — Боишься, что  отберу  обратно  отобранного  любовника — произнесла  Людмила  Ние.

  Черные  зрачками  глаза  Нии  Полукс  сверкнули  невероятной  бешеной  болезненной  злобой. Там  было  все, ревность, любовь  и  ненависть. И  было  еще  что-то. Что-то  неземное  и  невероятно  жестокое. Даже кровожадное. По  лицу  ставшему  темным  и  смуглым  Нии  Полукс,  пробежала  некая  волна, показывающая  то  самое  нечто, что пряталось  за  внешним  человеческим  обликом  живого  человека  из  будущего  и  астронавта.