–Нет, оно тебе не надо, – я отпустил человечка. – Слушай меня, Уильям Томас Фишер! Слушай меня внимательно. Ты увяз в своих страхах, в своей собственной слабости. Свою Эллин ты не любишь, ты просто хочешь доказать своему старшему брату, что достоин её, хочешь сделать больно ему, хочешь превратить её в трофей.

–Нет, я…– Уильям Томас Фишер дёрнулся ко мне, но куда там! Человечек, не лезь ты в игры с силой, которую не знаешь!

            Его швырнуло на пол к моим ногам. Неудачливый хозяин бешеной силы, потеха и ничтожество!

–Знаешь, чем кончится? Твои родители не будут тебя любить больше, чем его. Они будут сочувствовать своему любимцу, твоему брату. Они отпишут ему ту часть наследства, которую ты мог бы получить в равной доли с ним! И все судебные тяжбы буду тебе напоминанием о том, что они всё равно не предпочли тебя!

            Человечек заплакал, взвыл:

–Тогда убей его!

–Брата? – я удивился. – У нас это обычно плохо заканчивается, друг мой. И потом… думаешь, его Эллин полюбит тебя? Родители его забудут?

–Тогда убей меня…– на этот раз Томас Уильям уже рыдал. Мои слова не имели веса для демонов, но в голове человечка восставали образы, один за другим: его забывают. Его презирают, отвергают опять и снова.

–Чего ещё ждать от труса! – этой фразой Уильяма часто дразнил старший брат, ненавидимый им ныне, но когда-то горячо любимый. К сожалению, любовь обернулась злостью, непримиримой яростью, и поглотила Уильяма с головою, да так, что он даже обратился ко мне.