Мелеагант пытался, да не смог — за его преступления было много показаний, но свидетельств его доброты и жертв тоже хватало. несчастный Мелеагант судил его раз, другой, третий, а потом пожаловался Лилиан:

-Мой суд в третий раз его оправдал. что делать?

Лилиан, тепло относившаяся к Мэтту, посоветовала:

-Смени подозреваемого!

            так вопрос и был закрыт.

            Ланселот же приблизился на звуки воплей к часовенке, и скользнул на порог. Картина, открывшаяся ему, была удивительна – Моргана и Мэтт Марсер, который даже в приступе скандала сохранил какие-то черты проповедника, стояли друг против друга, разделенные столом.

-Да я тебя крещу! – громыхнул Мэтт и угрожающе возвел руку к небу, вернее, к потолку, как бы призывая то в свидетели.

-Да я тебе святую воду кровью окрашу! – огрызнулась Моргана, — уши оборву!

-Покайся, блудница!

-Пошёл к черту, ты ничего не докажешь!

-Господь всё видит, всё слышит…

-Прекратили! – Ланселот не был человеком, который способен перекричать спорщиков, он обычно этого и не делал, но зрелище было не для слабых духом, и Ланселот опасался за обоих противников. – Вы – уважаемые люди! Советница и священник, а устроили? Что тут у вас творится?

            Моргана и Мэтт обернулись на него, затем наперебой поспешили друг друга обвинить с какой-то неприкрытой детскостью:

-Это он первый начал!

-Это всё она!

-По одному! – Ланселот чувствовал себя единственным взрослым в этой комнате. понятно, что конфликт был не серьезным, иначе бы Моргана себя бы в обиду не дала. Просто захотелось ей поскандалить.