Дельва платит за других.

-У меня, к несчастью, только это ожерелье, — жалится гостья, хватает рукою массивное фамильное колье и пытается его расстегнуть, — но я…

-Ступай. Граф Миран – мой счет, — успокаивает Дельва.

                За Алейне. За то, что не отговорила!

***

                Приходит вскоре и сам Король, да будут дни его долги и славы полны.

-Обжилась?

-А много ли мне надо, чтоб обжиться? – смеется Дельва. – Пара пустяков, да пара мелочей. Ну, чтоб тепло еще было.

-Это хорошо…- боится Король. Войны не боится, Совета своего могучего, сына мятежного – никого не боится. А ее боится, потому что все иное – зло знакомое, а здесь – неведомое.

                Неведомое сложно понять, проще бояться, а боясь, презирать.

                Но Дельва опытная. Она не обижается.

-Чего знать хочешь, мой Король, да будут дни твои долги?

-Ну… — он уверен, что вопрос его имеет лишь один исход, но за годы  в политике уже знает, что есть вещи, которые нельзя предугадать, можно ли почувствовать. И сейчас чувствует Король, что-то неладное. – В поход идет моя армия.

                Кивает Дельва. Расстилает пергаментный лист по столешнице, раскладывает три пучка сухой мяты, раскатывает ее деревянной скалкой, ссыпает в чашу, разминает ступкой. Горит лист пергамента, а Дельва ссыпает его золу в ту же чашу, разминает до пыли, приговаривает про себя слова заветные…