Нина, слывшая местной сплетницей, ерзала на стуле. Еще намного и от Зойкиного секрета ее просто разорвет. Видя – это, Полина тут же вызвала к себе подчиненную и начав издалека, предложила бледненькой Ниночке кофе с коньяком. По кабинету поплыл аромат, а Нина облегченно затараторила.

— Но только ты, Полина, могила.

— Как рыба.

— Присядь что ли и коньяку далей. Слово дай, что Зойку не тронешь. Ей тоже по жизни досталось.

— Да не тяни, Нин. – Заерзала Полина. – Не трону я ее. Защитников-то развелось.

Нина удивленно посмотрела на начальницу, но желание поделиться тайной было сильнее.

— Представляешь, она с твоим хахалем зажигает, но как! Обои клеят, представляешь! Сначала рвали, потом выбирали и клеили. Маман его с ребенком сидела и даже запостила пару фоток.

— Так это его мать? — На Полину глядела дама с пощечиной, на которую она так опрометчиво бросилась в ночном клубе. Красные пятна полезли по шеи и лицу. Впервые за последние пару лет она сгорала от стыда. Сковывающая броня бравады, наросшая толстым слоем после болезненного расставания, сползала, обнажая чувства, дарящие боль осознания и желание жить.

— Не злись. Он ей так и не дал. К тебе вернется, как пит дать, вернется.

— Не вернется. – Отрезала Полина. – Любит он её, вот и не торопиться, а мы с тобой засиделись, работать надо. Зою позови, по отчетам сверится надо.

Нина поставила недопитую чашку и недовольно вышла из кабинета. Сухо передала Зои сообщение и надувшись села на рабочее место.