А Ульрих давно не может крепко спать – ему чудится, что заговорщики подступили уже к его постели и заносят нож над его горлом. Он вскрикивает, просыпается по обыкновению и тотчас же требует к себе главу дознавателей с отчетом.

            И тот утешает уже привычно:

-Ловим, ваше величество! Работы ещё много, но мы справимся.

-Никого не упустить, никого…- глаза Ульриха горят странным блеском.

            Глава дознавателей замечает это и выходит в коридор, знакомый ему, к заговорщикам:

-Надо действовать. Он безумен.

            Глава дознавателей не упивается своей властью. Он знает, что всякая власть временная и куда лучше вовремя перейти на сторону победителей. Но по-человечески ему жаль несчастного короля.

            А Ульрих забывается кратким сном, когда снова видит видение: к нему крадутся заговорщики…

            Он открывает глаза, рвётся из постели, но десяток сильных рук в едином порыве укладывает его с силой в постель, напрасно бьётся король – против толпы не вырвать и руки ему и вся разница между болезненными видениями Ульриха в том, что ему чудилось, что его зарежут, а тут ему на лицо уложили подушку.

            Лёгкие распирает от боли, горло жжёт каким-то горьким огнём, во рту вкус крови, а в угасающем сознании одна мысль – мысль упрямая и досадная: «мама была права, они все…все!»

            И более нет Ульриха. Нет короля. А заговорщики расходятся в молчании – теперь они связаны этой ночью до самого своего конца, который наступит, неизменно наступит – и им это известно, для них с приходом на трон сына Стригура, ибо тот не позволит оставаться в близости к себе тем людям, что были свидетелями его ничтожества.