— Он говорил что-то перед смертью?! — вцепился Пол в руку медсестры. Она опустила глаза на тротуар, на осенние желтые листья.
     — Тут такое дело… Очень серьезное для того, чтобы пустословить… Я должна быть уверена в вас, что вы не выдадите меня…
     — Если речь идет о моем друге!.. Что вы хотите сказать?! — Пол вцепился в ее руку, его глаза умоляли. — Говорите, пока мой мозг не взорвался от ожидания!..
     Медсестра снова опустила взгляд на печально кружащиеся в воздухе листья.
     — У меня просто сын… ровесник вашему другу… Его же убили, понимаете, убили! Я больше не могу молчать, вашего мальчика убили!
     — Как убили?! Кто убил?! — заорал Пол.
     — Тише, не кричите, прошу вас… Не кричите!
     — Кто убил его?! — глаза Пола налились кровью, как у разъяренного быка, он еле сдерживал себя, чтобы не сомкнуть на шее рук медсестры.
     — Отвечай, кто убил моего друга??
     — Это хирург… главный хирург… у него сын умирал, срочно нужна была печень…
     — Что?! — спросил Пол, будто она говорила какую-то несуразицу. — Что, я спрашиваю?! — он с дикими криками, огласившими парк, свалил медсестру на землю и принялся ее душить. Люди начали оттаскивать его, но он раскидал их всех.
     — Твари! Сволочи! Они лишили жизни святого человека, потому что какому-то ублюдку понадобилась его печень и у него было много денег! А-а-а! Это вам с рук не сойдет! — он, косматый, взъерошенный, помчался по улице, растеряв по дороге ботинки. Он стучал в двери больницы, но никто не открыл ему.
     — Как же так, — будто впав в ступор после буйства, сказал сам себе Пол. — Как могли они осмелиться?! Бог, о будь ты проклят, Бог! Где же твоя правда, твоя любовь, твоя справедливость, о которых столько сказано, столько написано! Это все слова, не стоящие и тридцати серебряников! Мы просто мучаемся и умираем, вокруг творятся беззакония и никому нет никакого дела!.. — устав вопить,  Пол закрыл лицо руками и горько заплакал. На его плечо опустился одинокий пожухлый лист, нелепо улыбающийся своим разорванным ртом.