В три часа ночи Майк проснулся оттого, что захотел на улицу. Нельзя так много пить воды особенно на ночь, думал он. Спать хотелось очень, но не идти было бесполезно. Майк поднялся с кресла, подхватив, готовый упасть, дядькин дробовик. Пошатываясь, пошел к двери. У двери постоял, прислушиваясь. В доме было тихо, даже поскрипывания, как это бывает в деревянных домах, не было слышно. За дверью пели цикады. Майк поставил дробовик к стене и очень осторожно, стараясь не издавать ни звука, сдвинул засов и отворил дверь. За дверью было темно, скудно светили звезды, луну закрыли набежавшие облака, похоже, и день будет облачным. Вот и хорошо, подумал Майк, а то жара изрядно всех измотала. Он вышел за дверь, притворил ее и заложил щеколду. Щеколду соорудил Нэд, специально на случай, если дежурный покинет свой пост в гостиной. Других людей здесь не было, а те, от кого запирались, не смогли бы открыть даже такой простой засов. Тараща глаза в темноту, чтобы не сверзиться с крыльца, Майк спустился по ступенькам и побрел, позевывая, за дом. Нэд прав, думал он. Надо двигаться дальше, все равно здесь не перезимовать. И чего тянуть? Собираться не надо – всех вещей-то всего ничего, да и те собраны. Дело за машиной. Как найдем, так сразу и поедем. Вот прямо завтра пойдем на шоссе, осмотрим машины. Уж одну-то подходящую найдем.

            Машин на шоссе были сотни. Трасса просто не в состоянии была пропустить такой поток беженцев. Люди выбирались из Города и неизбежно вставали в глухом заторе. Общая нервозность достигала предела. Возникали ссоры и драки, все хотели проскочить любой ценой. Некоторые бросали машины, чтобы пойти пешком. А потом пришли Они. И живых на дороге не осталось.