Гиям рванулся, и оба повисших на его руках человека споткнулись: несмотря на малый рост, силы в этом азербайджанце было, видимо, немало. Скороходов после второго рывка упал на колени – и тут же получил от паренька по зубам. Гиям ударил его так, как пару часов назад ударил Гена по стеклянной дверце шкафа – ребром сжатого кулака. Повернулся к врачу, но отчего-то не посмел ударить ещё раз, вместо этого вцепился свободной рукой в державшие его пальцы.

Подоспевший полицейский привычным движением вывернул клиенту правую руку за спину. Второй страж порядка поступил так же со второй рукой. И только после этого Гиям стал вырываться по-настоящему.

Даже двое рослых полицейских не могли ровно держать этого рвущегося, как мустанг, мальчишку. Когда Гиям крутился, полицейских мотало из стороны в сторону, когда он прыгал, полицейские тоже срывались с места. В этом тщедушном юноше внезапно проснулись огромные силы, которых ранее в нём никто и не подозревал.

Вмешался Александр Николаевич, потом кто-то из клиентов, потом кто-то ещё, потом, наконец, санитар – и только тогда все вместе смогли увести Гияма на отделение.

***

— Александр Николаевич, так что насчёт свободного выхода? – спросил, потирая распухшую и лопнувшую губу, Андрей Скороходов.

Полиция уже минут десять как уехала, Гиям кричал в палате о том, что все они здесь – фашисты, а Скороходов по-прежнему робко улыбался и смотрел на врача. Тот чувствовал, что задолжал что-то Скороходову – за тот несостоявшийся удар, который должен был стать гораздо сильнее, чем первый.