— Ну да, как бы… — улыбнулся Гиям. – Но как-то неохота мне возвращаться. Мне и так нормально.

— Что нормально-то? Нормально, что негде жить? — спросил врач. – Хотя работу, как я сейчас слышал, ты уже нашёл, да?

— Да, грузчиком на рынке, — гордо ответил Гиям. – Платят. Всяко уж лучше, чем тут сидеть, как в тюрьме.

— Прекрасно, Гиям, прекрасно! Но если вспомнить, что кроме интерната нет никого, кто захотел бы стать твоим опекуном, кормить тебя и одевать, давать тебе крышу над головой, то может показаться, что здесь не так уж и плохо.

— А зачем мне опекун? – с вызовом бросил Гиям врачу. – Я и работать могу!

— Ты лишён дееспособности, — отрезал врач. – «По трудовой» никуда тебя на работу не примут, только неофициально, чернорабочим, и платить при этом будут копейки, потому что знают, что жаловаться ты не будешь, да и, к тому же, понятия не имеешь, сколько можно получать за свой труд. И с работы такой тебя выгонят в любую минуту. И на что ты собрался жить? Кто тебя будет лечить, если ты заболеешь?

Александр Николаевич прекрасно помнил, что Гиям – умственно отсталый, и знал, что главное сейчас – просто задержать его до прибытия полиции, но в глубине души надеялся, что тот поймёт, насколько абсурдна была затея жить без опеки, когда он даже свои деньги сосчитать не может.

— Ничего, проживу, — уже без особого энтузиазма ответил Гиям.

— Эй, тебе чего надо вообще? – подошёл к врачу один из новых дружков Гияма, до этого стоявший чуть поодаль и не слышавший в гомонящей толпе остального разговора.