Прошло время, и в доме снова понемногу стал гостить белый день. Всё чаще открывали ставни. Однажды их все распахнули, даже в клетушке с Сундуком, и послышались голоса:
— Весна! Наконец-то весна вступила в права!

Плесень внутри поёжилась, от этого и Сундуку стало неуютно.

Но этим дело не закончилось. На следующий день явился незнакомый голос. Обладатель его отправился не за стол и не к печи, а прямо к Сундуку.

— Говорите, замок заклинило? Это дело нехитрое. Сейчас, сейчас… Дайте-ка ключ от него…

Плесень задрожала, как никогда. Её ниточки намертво вцепились в волокна досок Сундука.
— Ч-щ-щто? Нет! Не пос-своляй им! Будь с-своеволен! Иначе нас-с погубят! С-смерть!

Но тот уже ничего не мог поделать. Что-то полилось, а потом — стук да дёрг — отошла в замке пружина!

— Пованивает что-то. Кажется, гнильцой его взяло. Ну да ничего! Подсоби-ка, хозяин, — тут четыре сильных руки взяли Сундук за бока и потащили.

— Не открывайс-ся! — отчаянно зашипела Плесень, Сундук попытался стиснуть крышку, но — горе! — её с силой откинули.

Каждую клеточку каждого древесного волоконца словно огнём опалило. Пламя! Невыносимое жжение! Сундук кричал, не помня себя — или то кричала Плесень? Неважно! Видно, пришла кара, настал час расплаты!

Сколько же продолжалась эта чудовищная пытка? Часы? Дни? Недели? Как бы там ни было, визг Плесени однажды умолк. Она погибла. Наступила тишина.