Некоторые думают, что этим доламывают преступников. Некоторые, что этим ослабляют их перед казнью. Мой дознаватель был образцом честности и кормить меня продолжил, но я здесь достаточно давно, чтобы усвоить – не все удачливы как я. Стража разносит тарелки ко всем, но некоторые из них пустые – это для начальства, мол, всё съедено заключённым. А то, что он орёт или ослаб, так это не к нам.

            Мне же повезло.

–Воды, – повторил я, – двое суток не пил и не ел.

–Как это? – не поняла она. – Вы не хотите есть? Это вы зря. Мучения перед смертью ни к чему.

–Хочу, – я невольно улыбнулся. Эта Арахна была такой глупой и милой в своей глупости, – мне не дают.

            Она побледнела. Похоже, в самом деле не знает о том, что творится здесь. Её счастье!

–Как это не дают? – девчонка аж задрожала от гнева. – Как вы так смеете…

–Кому-то дают. Кому-то нет. экономят, – я улыбнулся опять. Девчонка была забавной в своём гневе. Может быть, она не самый плохой человек?

            Арахна покачала головой:

–Я доложу об этом, они проведут проверку.

            Девочка, мне плевать! На тебя, на твои проверки и доклады. Я жить хочу, понимаешь?

–Что же насчет воды?

            Арахна кивнула, вынула из кармана ключ, провернула его, вышла, провернула, затихла очень быстро, легко удалилась. А я же подобрался.

            Рана в бедре застарелая, шевелиться больно, но что значит боль перед смертью? Надо собраться, собраться всеми силами и достать ключ. И пусть наивность умрёт, как умерла во мне.