При виде дознавателей памфлетисты либо начинали петь громче. Привлекая к себе внимание, либо обращались в бегство.

                Красота была в самой жизни. Понемногу Ноэль учился, перенимал все больше мастерства, и теперь его имя было знаком качества, и гордился старый ремесленник своей удаче, но больше гордился Ноэль.

                А в день, когда умер приютивший его милосердный мастер, оставив ему всю свою деятельность и инструмент, Ноэль испытал куда больше горя, чем от письма из дома, где старый жрец, отправивший его в столицу, сообщал о кончине матери…

                Ноэльт не желал больше иметь ничего общего с тем поселением, прикипев к столице, потому на письмо даже не ответил. Лица матери, отца, братьев и сестер исчезали из его памяти, заменяясь другими – клиенты, красавицы, пропавшие сегодня, но певшие еще вчера барды. Ноэль нашел свой дом в городе и даже в мыслях не допускал теперь того, иного, прежнего дома.

                А когда мастер, приютивший его, ушел, Ноэль впервые напился и пошел в разнос от горя, скрывая свою боль в мятеже. Он попытался сцепиться с трактирным задирой, но тот был разумнее и трезвее и, видя человеческое горе, оттолкнул молодого человека от себя. Драки не вышло. Ноэль попытался прицепиться к одной из красавиц – на трезвую голову и мысль недоступных, надеясь, что его либо полюбят, либо оттолкнут и уничтожат. Но красавица лишь отмахнулась.