Молчаливые водилы, некоторые из которых еще носили на поношенных пиджаках ордена «Отечественной Войны» II степени, спокойно получали путевки в диспетчерской поутру, прекрасно понимая, что они закалымят по любому и бензинчик сойдется в тютельку, по норме. Начальство, нагруженное планом тонно-километров, контуженное соцсоревнованиями и профсоюзными авантюрами, опасалось аварий по «синьке» и на ветеранов баранки смотрело как на свою опору, на остальное уже времени не оставалось. Молодняк вливался в коллектив после трех-недельного пробега на потрепанных временем произведениях автопрома, новые машины распределялись начальством в первую очередь среди ветеранов, наиболее опытные из которых начинали свой шоферской путь на полуторках, иногда в прифронтовой полосе Великой Войны. Проставиться, перед убеленными сединами мастерами баранки литром «Пшеничной» или «Московской», было для начинающих шоферов ритуалом чести.

   В основном за баранку шли после шоферско-автослесарских отделений ПТУ, где дрессировали молодняк по полной, что потом позволяло избежать идиотских увечий и летальных исходов при эксплуатации и обслуживании техники. Этим зачастую грешили получившие водиловские права на краткосрочных вечерних курсах в заставленных автоплакатами и знаками подвалах. Ну и еще ДОСААФ поставлял, хоть не шибко технически грамотных, но дрессированных на войну. С краткосрочниками была просто беда. То раму машины перекосит, загоняя задом на ремонтную яму и проваливаясь сдвоенным колесом. То, торопливо снимая коробку скоростей, хитромудрой манипуляцией с тельфером, к ужасу штатных слесарей, сажает ее себе на голову, вылезая из ямы с залитым кровью лицом. Ну, про классику жанра, типа замены металлического упора под заклиненный на подьеме тяжелый кузов деревянной доской, которая как правило, лопалась в самый неподходящий момент, когда неопытный водила-торопыга лез посмотреть гидроцилиндр подьемника, и говорить как-то стремно, слишком смахивает на эвтаназию. Дарвин со своей премией отдыхает.