— Встать! — резкий окрик вырвал дона Матео из тьмы беспамятства. Голова гудела и напрочь отказывалась соображать. Крепкие руки с двух сторон подхватили его под локти и подняли на трясущиеся ноги. При первой же попытке стоять самостоятельно благородный дон чуть не рухнул на мокрые от мочи плиты каземата. Его грубо прижали к стене и плеснули в лицо воды.
— Посмотрите на меня, дон Матео! — пробился к сознанию вкрадчивый голос,— посмотрите мне в глаза, предатель!
— Кто здесь? — шепнул разбитыми в кровь губами дон Матео, силясь приоткрыть распухшие веки. Однако темнота и боль в переносице не давали разглядеть говорившего.
— Твой хозяин, скотина,— так же негромко произнес голос, — тот, кого ты предал и покрыл позором с этой шлюхой – моей женой. Дьявол вас обоих забери, Матео! Вот как ты отплатил мне за милости и дружбу – заговором и банальной похотью…. Впредь будет мне наука не верить ни в дружбу, ни в преданность!
Дон Матео все еще силясь увидеть невидящими глазами говорившего, наконец понял смысл сказанных ему слов и задергался в сильных руках, что держали его точно нашкодившего щенка.
— Принц… Принц! — слова сыпались с его губ с хрипом и бульканьем,— Я не виновен, меня оклеветали! Я всегда был верен…
— Не оправдывай себя, Матео! Скажи лишь кто надоумил тебя?
— Клянусь небом, я не виноват…— поперхнулся кровью дон Матео.
— Сильно же вы его отделали,— сказал принц, обращаясь к кому-то.
— Дык ведь опаскудился он, Ваше высочество! Такая Ваджека злость взяла, ну и не рассчитал маленько…
— Не рассчитал! — фыркнул принц, — вечно у вас… перегибы.
— Принц…,— прохрипел дон Матео вдруг обмякнув телом.
— Ваше высочество, кончается он!
— Так сделайте так, что бы заговорил! — резко крикнул принц,— мне нужно имя того, кто стоит за ним!
Невидимые палачи завозились, и длинная зазубренная игла пронзила тело дона Матео вдоль спины от ключицы до пояса.
— А-а! — зашелся в крике человек.
— Имя! Назови имя! — крикнули пытаемому дону в самое ухо.
— Что вы хотите? — забился человек,— Какое имя я должен назвать? Больно!!!!!
— А мне не больно? — яростно спросил принц, хватая пленника за грязные слипшиеся кудри, — Не больно мне, падаль? Ты еще узнаешь, что такое боль! Ах, Матео, что такое телесные муки по сравнению с муками душевными? О, как больно терять друзей, любимую, веру и надежду. Ты и представить себе не можешь насколько это больно. Сейчас мне не до твоих страданий. Назови только имя и клянусь, все тотчас закончится!
— Ваше высочество, он протянет несколько минут…
— Господи, за что? — стенал, извиваясь, дон Матео.
— Говори, мразь! Изменник! — закричал принц, ударив голову несчастного о стену, — Ты думаешь, я не знаю твоего наперсника? Думаешь, у меня нет его имени? Думаешь, не знаю, почему ты скрываешь его? Я все знаю!
— Кого я должен назвать? — с усилием произнося слова, хрипнул пленник.
— Это дон Алафо, мой брат! — уверенный тон принца и имя заставили дернуться дона Матео.
— Не молчи, собака, когда ехнее высочество спрашивает,— рявкнули справа и посоветовали,— а ну-ка Ваджек, крутани-ка ему спицу!
Боль снова пронзила дона Матео вдоль всей спины и уткнулась в копчик. Кровавый пот выступил на его теле и ему стало очень тяжело дышать.
— Да! Да! Дон Алафо! — он снова обмочился под себя.
— Отошли б вы вашебродь, а то сейчас он как рыгнет кровью и камзол испачкает вам!— прогнусавил еще один.
— Брат Тобато? Вы записали, что он сказал? — спросил принц в темноту.
— В протокол допроса занесено, что испытуемый под пыткой указал на его высочество принца Алафо, как на злоумышлятеля и наперсника… — доложил писец, примостившийся с потайным масленым фонарем на ступенях ведущих в каземат.
— Злоумышлятеля!? Грамотей! — фыркнув, перебил его принц,— Пожалуй “под пыткой” вычеркните и напишите “в частной беседе”,— добавил он после минутного раздумья,— и добавьте имена свидетелей. Дон Депа, дон Ваго и шевалье Эстен.
— А с энтим что? — поинтересовался из-за спины Ваджек, — причинное место вырвать и в реку?
— Не знаю, — устало сказал принц, — только что бы он долго не мучился. Я не люблю жестокость!
— Как скажите вашебродь, сделаем быстро и не больно.
— Прощай Матео, не смотря и на что, ты мне нравился,— пробормотал принц вновь впавшему в беспамятство дону и вышел. Дверь каземата скрипнула за ним.
— Клещи давай! — рявкнул Ваджек кому-то и дона Матео бросили на пол.
И тем временем, пока неведомый Ваджек и его подручные старались отправить на тот свет дона Матео наиболее милостивым способом в застенках замка Этворт, принц, который так не любил жестокость, спешно вернулся в усадьбу Гам, свою резиденцию. Сегодняшним днем у короля должен был состояться так называемый Большой прием и, ему надлежало быть там, надушенным и завитым. Звали этого молодого человека принц-хранитель Асадаро бон Гуго Тем. Он был младший сыном Хьюго Правдивого, короля Аара и милостью Святого Антония, управителя Земли северных варваров, Владетеля Западной равнины и Сопредельных областей.
Надо сказать, что замок Этворт, который так стремительно покинул принц, был страшным местом. Всецело принадлежащее теперь королевской Тайной канцелярии мрачное громадное здание, выстроенное в эпоху Лотара Первого для защиты столицы от набегов варваров, надежно хранило секреты Королевского Дома. Серые стены замка вздымались на непомерную высоту касаясь шпилями башен низких осенних облаков, узкие окна-бойницы прорубленные в стенах, зловеще щурились на столицу с высоты холма, а зубцы украшавшие собой кромку стен, напоминали сточившиеся клыки старого вампира. Вечерами тут редко зажигали огни, но в тиши и мраке казематов велась нешуточная работа – там пытали подозреваемых, душили упрямых и истязали заговорщиков, стараясь узнать правду ради спокойствия царственного дома. Будь лоялен, послушен и тебя минует карающая рука тайной канцелярии, вбивали в головы Аарского народа королевские проповедники, обличенные к тому же полномочиями самим Великим Искупителем Ордена Святого Антония братом Кьяссом. Но недовольные всегда найдутся, и поэтому работы у заплечных дел мастеров хватало. Мужик, дворянин или купец, всех были рады видеть в казематах замка. Борьба с крамолой была и есть для любой власти первым и наиважнейшим делом, говорил брат Кьясс, ибо как скажет в последствии отец демократии Абенадол Ликсольн: “Опасность для страны не придет извне, она родится тут, среди нас!”
Если бы принцу Тему дано было знать эти слова, то он бы их счел весьма разумными, поскольку страну на протяжении многих лет лихорадило. Светская и духовная власть Аара ни как не могли договориться между собой, коронное дворянство плело заговоры и интриги, опираясь то на попов, то на короля, варвары на севере недовольно ворчали и пытались бунтовать в своих снегах, ища поддержки среди наиболее видных политиков. Поэтому среди приверженцев Ордена и Королевского Дома проистекали всевозможные распри и недоразумения, оканчивающиеся порой стычками.
Однако, Принц Тем, слыл блестящим молодым человеком, умным, ловким и твердо идущим к намеченной цели, при этом аккуратно обходившим в бурном потоке политики наиболее трудные препятствия. Он регулярно ходил к обедне, хорошо держался в светском обществе, танцевал, владел шпагой, умел ценить тонкие шутки и слыл покровителем искусств. Он вел долгие богословские споры с самим Великим Искупителем и радел о славе Ордена, подкрепляя это щедрыми дарами. Принц изнурял себя постами согласно канонам, ходил в очень скромной, черного бархата, одежде и держал небольшой выезд из пары саррабских жеребцов, помня о гордыне и воздержании. И все же почти каждый вечер в его большом городском доме возле Восточных ворот накрывались богатые столы, ставилась серебряная посуда и собирались для светской беседы поэты, художники, музыканты и актеры. Под вино и сладости темы обсуждались самые различные и дух там царил вполне свободный. Ну, например, долго не утихали споры о том насколько приемлем для общества так называемый “свободный стиль” повествования, представления или живописи воспевающий интимные отношения между мужчинами и женщинами, мужчинами и мужчинами, и так далее. Будет ли в последствии оценен вклад в искусство сегодняшних “свободников” или их книги и картины будут жечь на площадях, как во время мрачной эпохи Семицарствования? Почему Святой Антоний не изображался ни разу в обнаженном виде вместе с ученицей своей Саоши, даже не смотря на то, что каждому известно, чем они занимались во время скитаний по Северным землям, дабы согреться. И почем, наконец, нынче гусиные перья, краска и телячья кожа в славном Ааре. Что касается оценки будущих поколений, то про это принцу, прохаживающемуся среди возбужденных вином служители муз, было неизвестно, но относительно того, как к этим поискам и попыткам просветить простой народ относится Великий Искупитель Кьясс, принц знал совершенно точно. Не раз и не два, ему приходилось пускать в ход угрозы, раздавать серебро сошкам помельче и даже, вступать в спор с братом-ревнителем Ордена Святого Антония отцом Жэдора, что бы вырвать некоторых особо “одаренных” друзей из рук скорых на расправу орденских послушников. И по этому принц Тем слыл правдолюбом и заступником муз, его любили и славили в кабаках и на рынках. В театрах, больших и малых, представления начинали со слов благодарности этому просвещенному человеку, забывая иногда помянуть даже святого Антония. Однако младший сын короля не так уж и любил искусство, как казалось наивному большинству. Предвидя будущую борьбу за власть, он щедро раздавал золото и окружал себя теми, кого слушает и кому рукоплещет толпа, теми, кто впоследствии будет громче всех кричать в балаганах и на площадях: “Долой тиранов!”, теми, кто сейчас делает из него любимца черни и покуда не запахнет кровью, будет с удовольствием есть и пить за его счет. Это нужно было Тему и он терпел, улыбался и скорбел вместе со всеми ими, познавая великую науку перевоплощения. Его старшего брата принца Алафо, могучего красавца и недалекого человека, поддерживает Орден и Гвардейская элита, с которыми шутить было нельзя и Тем знал об этом.
— Не обижайтесь на старика, Тем,— сказал ему как-то Великий Искупитель, — но после смерти старого короля Ордену гораздо выгоднее, что бы на троне сидел ваш брат дон Алафо. А вы слишком опасный соперник, молодой человек. Вы умны и предприимчивы.
Ну что ж, пусть так. Пусть не Орден, а народ поддержит Тема. Есть ещё армия, разбросанная по дальним гарнизонам, флот и…Тайная канцелярия короля, руководитель которой давно уже был предан ему. В любом случае проигрывать он не собирается.
Об этом и думал принц, переодеваясь к Большому приему в одной из комнат своих апартаментов в Гаме. Двое слуг под присмотром старого дворецкого не спеша одевали Тема, когда дверь в комнату распахнулась настежь и в неё быстро вошла очаровательная дона Лока, жена принца.
Дона Лока, девятнадцати лет от роду, белокурая, синеглазая и довольно рано познавшая любовь мужчины, была жертвой политических интриг баронов Западной равнины. Два года тому назад, её отец граф Пэпа, гордый отпрыск старинной фамилии встал во главе мятежа свободолюбивых баронов. Мятежники разогнали государственных служащих, прилюдно спалили флаг Аара и, в знак своего отношения, послали королю дохлую крысу, исстари считавшуюся покровителем Королевского Дома. В столице получили посылку и не замедлили с ответом. Через два дня, разметав в клочья заслон из спешно собранного баронами по всей долине мужичья, под стенами неприступной крепости Гогеттаун, оплота и красы Запада, встал экспедиционный корпус армии Аара. Две тысячи солдат регулярной армии, полторы тысячи конницы и батарея осадных мортир были развернуты с похода и немедленно атаковали штаб-квартиру мятежников. Кроме того, по всей Западной равнине брызнули отряды послушников Ордена Святого Антония со строгим приказом ловить бунтовщиков и отпускать грехи на месте. Одна из первых баронских дружин, что встретилась достославным братьям, была рассеяна залпами мощных, окованных железом арбалетов, чьи толстые болты начиненные порохом, взрывались, попадая в любую цель. Переловив уцелевших баронских выползков, братья развесили их на зеленых кленах и двинулись дальше, неся свет и слово святого Антония в заблудшие умы.
Меж тем под Гогеттауном дело шло своим чередом. Вымпел Западной равнины еще реял над крепостью и граф Пэпа стоя на стенах, презрительно плевал в сторону подвешенного над главными воротами трупа королевского наместника и экспедиционного корпуса армии Аара заодно. Пушки крепости, окутываясь дымами, вели артиллерийскую дуэль с мортирами аарцев, стараясь заставить их умолкнуть, а мятежный граф, пил вино и ел сочный персик, руководя ходом обороны и ругал пушкарей за вонь. Он оглядывал в подзорную трубу окрестности и намеревался преподать хороший урок королевской пехоте. Однако, когда аарские мушкетеры с налету взяли приступом одну из башен крепости и выкатив на прямой выстрел несколько пушек находящихся там и дали залп картечью вдоль главной улицы ужаснувшегося Гогеттауна, кося всех кто не успел укрыться, барон крепко призадумался. И пока он раздумывал, сигнальщики аарцев с крыши башни вели корректировку огня своих орудий. В результате прицельного обстрела резерв баронов, укрытый во внутренних дворах, был полностью выжжен и уничтожен. О дальнейшем здесь можно не рассказывать, поскольку мятежники дрогнули и выкинув белый флаг сдались. Несколько мелких баронов были тут же вздернуты на стенах Гогеттауна командующим аарцев, но графа и наиболее видных дворян по настоянию отца-ревнителя Жэдора, отправили в столицу. Там они имели долгую и весьма полезную беседу лично с королем Хьюго Правдивым, Великим Искупителем братом Кьяссом и шефом Тайной канцелярии. Результатом столь плодотворного разговора стал брак доны Локи Пэпа и принца-хранителя Асадаро бон Гуго Тема, на веки вечные в полной любви и согласии, подкрепленный к тому же солидным гарнизоном аарцев в крепости Гогеттаун и лишения баронов права на дружины.
Еще почитать:
Последняя из Драконов. — Валер и Дракон. Пятая из…
Лис пустыни
Последняя из Драконов. — Валер и Дракон. первая серия.
"Записки сумасшедшей" (сборник) — Рыбка, вернись (сказка).
«
»
12.11.2020
