Решилась тогда Родика, решилась грех на себя взять, пошла против матери, явилась к Талэй – та её всегда принимала, единственную из долины звала подругой, ничего не требовала и ничем не унижала, всегда встречала её ласково и родители её также – всё норовили если не кусок сунуть, то хотя бы накормить плотнее и вкуснее, как могли. Родика рада была дружбе – Талэй была доброй, хоть и буйной в выходках, смешливой, но друзей у Родики больше не было, держалась она Талэй, никогда ни о чём не прося.

            Жали туфли ноги, сарафан пришлось уже три раза латать, но Родика молчала. Лишь раз не сдержалась, пришла, выложила всё как на духу и закраснелась – устыдилась, поняла, что сейчас Талэй решит, будто она с ней дружна только из-за богатств семьи.

            Но Талэй хоть и смешлива, а всё-таки добра. Помолчала, затем сказала:

–Твоя мать добрая женщина, но если узнает она, что ты помощи у меня просила, разозлится на тебя. Ты, вот что…иди к себе обратно, ни о чём ей не говори. К обеду отец мой придёт, я его упрошу. Он заметит, что там с крышей, сам предложит помощь, мать твою уговорит. Не станет она с ним спорить, понимаешь?

            Диво! Родика бы и не додумалась до такого. Закивала, в благодарностях рассыпалась. Неумелые слова, неловкие, а горячие, от сердца идут, этим и ценны.

–Да брось! – отмахнулась Талэй, – мы же подруги!

–Да я…я всё для тебя сделаю! – заверила Родика.