-Она так радостно смеялась, когда произошла синхронизация и, свершился переход. Так смеялась…, — его голос задрожал и надломился, по щекам скатилась слеза и, свесившись с уса, упала на большой осколок блестящей поверхности стола. Следом упала вторая капля, а третья повисла на усах готовая вот-вот упасть, но полковник смахнул ее рукой и, бросив на меня взгляд с вызовом спросил:

-Осуждать будешь? Думаешь, мне легко было потом, когда я узнал, что в то время когда мы с Наташкой смеялись они тут, вот здесь, на этом месте мертвые лежали?

Я тоже в эту минуту испытывал горечь утраты, но всё же подошел к нему и, положив свою руку ему на плечо, с досадой упрекнул его:

-Дурак вы ваше благородье…эх, Сашка, какой же ты дурак! Ну как ты мог так обо мне подумать, после всего, что мы с тобой вместе пережили? Мы же с тобой огонь и воду вместе прошли…, -я замолчал и, простояв так несколько долгих минут, чтобы суметь унять свою печаль, по-дружески обняв его и похлопав по спине, выдавил из себя шутку:  — Хотя, нет. В воду ты без меня залез, а я на берегу остался, наблюдать, как ты без портков нильским гиппопотамчиком от меня отгребаешь. …Вот потеха то была.

Орлов хмуро бросил на меня взгляд и, качнув головой нервно рассмеялся: — Какая же ты скотина бессердечная. …Поди, и лежа в гробу, не прекратишь донимать всех присутствующих и скорбящих по тебе своими шуточками?! – прекратив смеяться, он с укором покачал головой и тихо произнес: