Обреченный взгляд Елены, в котором стояла нечеловеческая боль, но все еще теплилась жизнь и дрожащая растерянная улыбка на разбитых изуверами губах.

Восхищенный взгляд Вэлери в тени капюшона и виноватая улыбка ее милых  так сильно манящих меня губ.

Преданный взгляд Кары – готовой в любой момент пойти за мной сквозь огонь, во Тьме. И ее полуоткрытые губы, так жаждущие ответных чувств…

Голубые глаза графа Сашки Орлова, с которым мы, однажды укрывшись  в старом блиндаже во время очередной массированной бомбежки, под льющуюся из музафона мелодию весело голосили “ В парке Чаир распускаются розы, В парке Чаир расцветает миндаль. Снятся твои золотистые косы, Снится веселая звонкая даль”. И улыбку на его окровавленных губах, когда в тот же день его командирский танк был подбит и, из десяти членов экипажа только ему повезло выжить. Он улыбался, несмотря на сильные ожоги тела, улыбался, когда берегини вынимали осколки металла из его ног. Он и сейчас улыбался.…Вот только глаза его стали желтыми и почти потухшими…

А музыка продолжала и дальше плести узоры, разрывая пространство и время пробуждая воспоминания и очищая душу, прежде чем наполнить ее теплом. “Это же Тони Андерсон. Дорога ДОМОЙ!” – тихо прошептал я, узнав мелодию.… И туман стал постепенно развеиваться, и я вновь оказался посреди  арктической тундры перед древней цитаделью в окружение могучих исполинов и мы, замерев, стояли и смотрели на небо, с которого неспешно  опускались белоснежные хлопья снега.