-Ну… что… ошиблась я, а? – прошептала она ему в ухо и, выгнувшись, приблизилась плотнее. – О-о!.. Что тут у нас! Да ты голодный совсем, парень!

Филип не понимал, что делает, да и не стоило. С такими, как Саманта, не стоит понимать. И он ухватил ладонями ее голые бедра, ухватил так, что она невольно вскрикнула, хихикнула следом и ее пальчики побежали по пуговицам его рубашки. А он все мял, мучил ее плоть, доводя и ее, и себя до изнеможения. Рубаха его распахнулась, и, склонившись к нему, Саманта принялась языком ласкать его грудь, для чего ей пришлось отстраниться от него, соскользнуть чуть дальше, давая ему возможность добраться до застежки брюк. Он приподнялся, снимая их с себя, снова сел, а она легла спиной на его ноги, распахнув свои, и руки, пальцы его захватили ее, почувствовав тепло и влагу, горячее ее желание.

-Погоди, Филип, не торопись! – зашептала Саманта с придыханием.

И одним моментом, так ловко, как Филип и ожидать не мог, она оказалась стоящей на коленях между его ног. И, не успев опомниться, он едва не закричал от того, что она вытворяла сильными, ловкими пальцами, губами своими. Но он лишь  простонал что-то невразумительное, обхватив ладонями ее затылок. Наконец он понял, что не выдержит более ни минуты, схватил ее за плечи, поднял и поставил коленями на кресло. Саманта же лишь хихикала, как пятнадцатилетняя девчонка на сеновале, но когда он изо всех накопившихся сил ворвался в нее, она вскрикнула и задышала глубоко, шумно, до стона, переходящего в вопли. А он мял и мял руками ее грудь, навалившись так, что она держалась, наверное, лишь чудом. Звериный рык его утонул в ее влажных волосах. Но она оказалась проворной – опрокинула его в кресло, мигом вскочила верхом и закончила, задыхаясь, с громким стоном, выгнувшись  и опершись рукой о его бедро… Соскочила она с него первая, накинула халатик и уселась прямо на столик перед ним, закурила.