Она идёт быстро. Люди, разгребающие тела, замирают, заметив её. Враги поступают совершенно одинаково, доказывая, в очередной раз, нелепость их битвы. Они одинаковые, они – люди. А вот она, спешащая к ним, холодная и строгая, к людям не имеет никакого отношения.

-Унесите раненых! – велит она, подходя к груде разобранных тел. Часть из них ещё жива – она чувствует это как никто. Конечно, не все переживут ночь, но это уже не её профиль. Пусть приходят сестры их храмов силы, пусть пылают погребальные костры – она здесь не за этим.

            Она не повышает голоса, но почему-то представители обеих армий, суетятся. Они не смотрят ни на друг друга, ни на неё. Знают, что им не понравится то, что они увидят.

-Прочь…- велит она с пренебрежением тем, кто осмеливается подойти ближе.

            Живым не место на поле битвы, когда она туда приходит.

-Это еще…- пытается кто-то возмутиться, но гаснет. Не его это дело. Не ему здесь качать права и ждать ответов.

            Его оттаскивают, оттесняют.

***

            Она наклоняется над первым телом, кладёт свою ледяную руку на остывающий лоб. Она видит всю жизнь – недолгую, как и все людские, оборванную так нелепо и глупо. Ничего интересного, ничего выдающегося.

            Но ей не судить. Ей просто вести.

            Она склоняется над телом низко-низко, чтобы отошедшие, но ещё любопытные, не видели, что именно она делает. А она касается омертвелых уст, но это не поцелуй. Это привет для души. Душа вылетает навстречу её дыханию и попадает во временный капкан её губ.