Зафиксировав подобие лампы по среди зубов, прошлый слуга смерти, будущий усопший начал разглядывать белокурого ангела, изводя на его освещение не одну сигарету. В силуэте ангела, нашлось спокойствие, терпение, райский взгляд и божественная, едва заметная женская улыбка, приводящая взгляд смотревшего в неописуемое, не растопляемое исступление, которое возможно испытывать только к божественному. В ту минуту, час умирающий стал поклоняться только одному единственно существующему божеству, лик которого был чист и бледен, как непорочный снег Антарктиды. Силуэт ангела, уже начал шевелить своими устами, произносить с минутой слова, а водитель заводил свою исповедь. Он обращался к единственно живому слышащему существу, — Прошу спаси, только ты можешь вызволить меня из этой глупой ловушки…- на что светлый стан прекрасного существа медленно качал головой и что-то сокровенно отвечал, пытаясь приуменьшить жгучею боль и жажду, магическим отголоском эдема и морским взглядом девы.  

— Я хочу воды! Воды! Во-ды! — взвывал страшный, иссыхающий голос. — Жаль, что я не встречу тебя на том наверху. Ох, как жаль, что не встретил раньше.  

А после, были новые крики, новые просьбы мольбы. Вместе с тем, наступало утро, луна начинала меркнуть перед лучами надвигающейся, важной, жаркой звезды. Жёлтый свет затопил всю лесную муть, все ещё белые поляны и равнины, солнце озарило опушку, с вырытой по середине двухметровой ямой и одним мешком, лежащим неподалёку. Водитель был ещё жив, когда солнце заполонила своей лучезарностью всю округу. Его взгляд был обращён в чистое, голубое небо. Заключив в кулак, словно в клетку, образ белокурого, кудрявого ангела, его мысли вырвались далеко за вершины могилы, чёрные, жирные волосы возникали по среди неба и взгляда, как черный, ночной лес, ветви которого приходилось постоянно подгибать. — Если бы не нога — взмолился один из упавших — если бы не она — и он о чём-то задумался, погрузив почти безжизненный, ледяной взгляд в лазурное полотно без облачного неба.