Нахуй надо?

5 июн 2020

Под полупрозрачным дождем, омывающим мое тело, я шел по черным кварталам уже битый час. Капельки смывали с меня всю вечерню грязь, ту самую, что скопилась в моей туше за весь этот день. Мысли мои очищает только одна вода, холодная, настоящая.

Проходя мимо общественного туалета, чувствуя вонь каждой грязной, побывавшей тут задницы, я почему-то задумался о том, когда поспевают апельсины.

Почему-то я вспомнил, что в Абхазии их сбор начинают именно в конце декабря. И хотя это не имеет никакого отношения к моей жизни, этот вопрос по неведомой причине застыл у меня в голове.

Так я и шел до самого кабака с мыслями об апельсинах – почему именно в декабре, только ли в Абхазии так, и в конце концов, какие сорта апельсинов вообще существуют?

У двери кабака я отвлекся от своих апельсиновых грез на проходящую мимо барышню, выглядевшую точно как ночная бабочка… Увы, к таким я питаю слабость…

Когда-то от своей тетки я услышал, что некий друг ее умер в постели от инсульта с одной из таких. В таком случае, имеет ли место вожделение к особям женского пола, коль уж жизнь наша – мужская, может остановиться прямо в постели с таковой?

Неожиданно, по правде, неожиданно, из-за угла ко мне подлетела еще одна такая барышня, выпала прямо с неба будто бы, но не ко мне.

Проскользнула как тень куда-то сквозь, словно бы через меня, в сторону улицы, с которой шел минуту назад. Расстроившись я приютил сигарету между нижней и верхней губой и стал робким, почти невидимым взгялдом наблюдать за ней.

Дамочка тихо кралась к группе незнакомцев в тени. Она тихо подошла к из спинам и мне на долю секунды показалось, что она вот-вот воткнет им что-то острое в спины, но, увы, нет…

Она вскрикнула что-то, они вскрикнули в ответ. Они знакомы, друзья, приятели, какая жалость…

Не увижу я сегодня чего-то по-настоящему интересного. Зря я отвлекся от мыслей об апельсинах…

И все же, я решил продолжить свои наблюдения, из некого интереса что ли.
Фонарь на противоположной стороне улицы зажегся, и я смог разглядеть их, этих скучнейших по своей сути людей.

В какой-то момент мне даже показалось, что их лица мне знакомы.

Радость, счастье, вот на что я обратил внимание в первую очередь. Та девушка, что подкралась к ним незаметно, что прошла сквозь меня тенью, смотрела на парня по центру с интересом, а он что-то начал говорить с умным лицом, обращаясь ко всем. Артистично, он будто бы на камеру играет, на сцене выступает, дурак.

Мне стало еще интереснее, и дабы удовлетворить свое любопытство я подошел к мусорке, якобы чтобы выбросить окурок.

Я остановился возле урны и отвернулся в сторону, лишь бы мой взгляд не увидели, мне казалось, что я шпион какой-то.

Они говорили друг с другом с большим интересом и уважением, но разговор этот повеял унынием с первого слова. Вся суть его заключалась в том, что парень этот вовсе не так прост, как мне казалось. Я не сумасшедший, лица распознавать могу, как это говорится? Память на лица? Верно?
Я действительно его знаю, он неплохой писака, во многом даже талантлив, но, черт возьми, как просты темы его, как скучны мысли, скудны идеи…

И даже, если язык его приятен, то предел все равно в беллетристике сидя на унитазе. Сплошное уныние.

Я харкнул в лужу, накинул капюшон и обернулся еще раз посмотреть на бесполезного убийцу бумаги и его свиту глупцов, коих и так оказалось не шибко и много.

Я посмотрел в лужу, плевок мой плыл прямо по его лицу, по его отражению, по моему отражению, черт возьми. Это мое отражение. Как я мог спутать это лицо с другим.

А какое это собственно имеет значение, если собственное отражение кажется мне чуждым, если беспокоит меня то, когда созревают апельсины в Абхазии, а не то, почему я только что увидел себя самого в обществе незнакомцев.

Так по какой же такой причине чертовы апельсины заботят меня больше чем моя противная рожа?

Почему-то я вспомнил вонь уличного туалета и отвлекся на это. Какое количество задниц побывало в этом туалете сегодня? А сколько их было вообще? Интересно, а сколько дерьма умещается в нем?

А нахуй оно мне вообще надо то?

Моему последнему другу.