Мы с Хамом не дружим с первого дня встречи, но откровенно враждуем с момента, когда… а впрочем, неважно.
– Ну, Мегера, – неожиданно хрипло произнес он, – удар ниже пояса…
Я внимательно на него посмотрела. Кто-кто, а Хам у меня не раз и даже не два по нежному месту получал, разок даже госпиталь после очередной стычки отправился. Потрясно тогда было… мне, естественно, ему было в высшей степени хреново.
– Ты бы оделась, – продолжил капитан Рего, с каким-то явным неудовольствием поглядывая на меня.
– Не надо, я в порядке, – раздалось из-под стола, и Багор, наконец, выполз.
Глянул на меня, опять побагровел, и сдавленно прохрипел:
– Или нет…
Рего отвернулся, глянул на секретаря и адъютанта, те стушевались, извинились, и покинули кабинет руководства. Багор же дышал, тяжело и напряженно.
– Оденься, я сказал! – внезапно рыкнул Рего.
– Охренел, отход атомного двигателя? – искренне удивилась я.
Нет, все понимаю, но Хам вообще имел привычку вваливаться в мой кабинет в одних брюках, и присаживаясь на край моего стола своим накаченным задом, умудрялся между обменом колкостями еще и прессом поигрывать.
– Мегера, оделась! – взбесился вдруг он.
– Хам, свалил из кабинета начальства, рвотный рефлекс орангутанга! Меня вообще по делу вызвали.
И тут Багор, который дрожащими руками держал стакан и пил отнюдь не воду, вдруг очнулся и произнес:
– Да-да, капитан Рего, покиньте мой кабинет, у нас с капитаном Элис приватный тане… э… разговор. Свободны.