Дверь камеры бесшумно исчезла в стене, и на пороге появился крепкий мужчина среднего возраста. Серая форма охранника «ИПИС» с нашивками старшего лейтенанта, военная выправка и культя на месте правой руки. Бесцеремонно зайдя внутрь помещения, он уселся на кровать заключённого, который был вынужден поджать ноги под себя.  

Уже было, собираясь выказать своё недовольство, Александр Петрович ещё раз внимательно взглянул под козырёк надвинутой на глаза кепки. Старик знал этого человека, помнил его жизнерадостным кадетом, стоящим в строю выпускников института. Но господи как же он изменился.  

– А я думал, вы меня не узнаете. Никто не узнаёт. Я уже привык.  

Смуглая кожа лица мужчины, справа, была покрыта паутиной шрамов и рубцов.  

– С трудом Лёша, с большим трудом. Что с тобой произошло?  

Махнув перед собой широкой ладонью, Алексей Фролов грустно рассмеялся.  

– Много чего, сразу и не расскажешь.  

Опустив ноги с кровати на пол, Александр Петрович повернулся к говорившему.  

– Почему без протеза? А следы от ран с лица, почему не удалил?  

Задумчиво ощупав повреждённую щёку Фролов снова улыбнулся.  

– Отметки на лице убрать было легко. Сейчас и не такое делают. Но я сам попросил их оставить.  

– Зачем?  

– Чтобы не забывать, то, что я видел.  

– А рука?  

– Тут без надежды. Говорят у меня повреждены какие-то нервы и современные протезы к ним подключить не удастся. Уговаривают удалить всю руку по плечо, но я не соглашаюсь, пока.