— Нормально сказал, — она слабо улыбается.

— Я на самом деле очень не хочу, чтобы ты напрягалась сейчас. Что я за человек такой тогда? Привёл девушку к себе домой и буду смотреть на то, как она ждёт своей смерти.

Она усмехается. Затем обнимает себя за талию.

— Немного побаиваюсь.

— Меня?

— Немного. Вообще-то, нормально так побаиваюсь. Не знаю, что делать – я даже ходить  теперь не могу.

— Я… Не знаю, что сказать. Дать тебе нож?

Малышка снова смеётся. Я, мать его, делаю успехи.

— Не думаю, что смогу удержать его сейчас. Чувствую себя беспомощной.

— Тебе лишь нужно понять, что я не воспользуюсь тобой. Не знаю, как убедить тебя, но это правда, — наши взгляды порой соприкасались и красные полосы капилляров, опутывающие наши глаза, казалось, тянулись навстречу друг другу. — Всё, чего я хотел сегодня – это провести с тобой время. Ничего такого. Я поклялся, что больше не буду ходить за этим дерьмом. Не буду шляться по подъездам, копать ямы, шататься по двору с фонариком. Прошло чуть меньше двух недель, и вот я сделал это снова. Ради тебя. Но, так или иначе, как это может оправдать меня? Что я за человек такой? Что скажет про меня Бог? Я пообещал ему, что больше никогда не буду заниматься таким. Стоял перед этими копами и… Знаешь, я безумно боялся за тебя, но и за себя тоже нехило пересрал, чего греха таить.

— Ты, вроде, просил не загоняться.

Она вновь улыбается. Смущённо прикрывает лицо руками. Она красивая. По накуре ещё красивей.