Тоша?

Что-то проникает в меня, но я по-прежнему ощущаю мягкость и шершавость на клиторе. Приподнимаю голову, когда он вставляет меня и второй палец.

Снова где-то в области мочевого пузыря заводятся неопределённого рода насекомые. Я стараюсь не думать о том, что это: тараканы или пауки.

Или крысы, которые пытаются прорыть себе тоннель наружу.

Крыса. Я двуличная крыса и крысы живут внутри меня.

Я начинаю скучать и сомневаться, что правильно сделала, придя сюда. А этот сукин сын, будто чувствуя это, решает изменить расклад и забирается на меня.

Жан Поль какой-то там (Бельмондо?) сказал однажды, что в каждом из нас есть дыра размером с бога. И каждый пытается заполнить её, чем может.

Бога во мне тогда было мало, а вот Серёжа вошёл довольно внушительной свой частью.

Войди он в меня после минутной пальпации, как это всегда делал Тоша, мне было бы больно. Но Тоша не мог бы сделать мне так больно даже врываясь на сухую.

Толчки Серёжи походили на столкновение шлюпки с крейсером. Пару раз я едва не разбила голову о дужку кровати.

Тоша?

Интересно, что сказал бы этот отказник, если бы увидел сейчас, как его дружок тут безжалостно пялит меня. Хорошая у вас дружба, Тоша.

Подумать только, я прыгнула к нему в койку через пару часов после знакомства. Какого, вообще, дьявола?

Неужто я и вовсе утратила остатки чести. Мне всё же очень не хотелось быть шлюхой, но это возбуждало хлеще любого кунилингуса.