«Солнца наших сердец
Медленно гаснут искрами в пепле –
Каждый из нас уже мертвец.
Тянутся вверх красные стебли»
Дельфин – «520»
В штабе Кейранда и Гаротона встречали как триумфаторов. Куртки Чистильщиков и их телефоны сразу же были проданы, деньги ушли в общую казну банды, а дубинки остались у победителей как трофейное оружие.
Но больше всех, похоже, радовался Цинтлер. Он внезапно воодушевился, одним резким скачком вышел из депрессивного состояния, в котором пребывал последнее время и преисполнился жизнерадостностью. Он по-прежнему часто бывал один, если и общался с кем-то, то только с Мальтером. Наблюдая со стороны их долгие дискуссии с серьезными минами, Кейранд понимал: готовится что-то грандиозное. И он был прав.
Однажды, Шарн возвращался домой с рейда. Вопреки обычаю, один. В руках у него была пара банок тушенки – небогатый улов. На рынок они шли с Гаротоном, но тот остался недоволен такой скромной добычей и решил побыть на улицах подольше, потренировать на прохожих свои навыки карманных краж.
Что еще более странно, войдя в здание штаба, Кейранд тоже никого не обнаружил. Только Эйтар спал в углу с допотопной шиной на левой руке. Парень хмыкнул, подошел к общему столу и положил на него сворованную тушенку.
Тут он услышал гулкие шаги – кто-то поднимался из подвала.
«Мальтер с Цинтлером опять планы по захвату мира обсуждают?», — подумал Кейранд с усмешкой, — «С тех пор, как мы отпи*дили тех придурков, они оттуда не выходят».
И действительно, дверь в подвал открылась. Из неё вышел Мальтер. Увидев, Кейранда, он довольно усмехнулся, прищурив свои карие глаза.
— А, Кейранд. Вот и ты. Как раз вовремя. Пошли, Цинтлер хочет тебя видеть.
Шарн молча кивнул и пошел за Мальтером в подвал. Через ржавую массивную дверь они попали в длинный коридор с лестницей вниз и черными заплесневелыми стенами. Кейранд страшно не любил это место. Вечно холодное, темное, убогое донельзя. Если бы у него была возможность смотреть фильмы ужасов, он бы предположил, ориентируясь на навязанные ими стереотипы, что в этом подвале вполне могла быть резиденция какого-нибудь маньяка-педофила.
— Что у тебя с рукой? – спросил он у Мальтера, чтобы хоть как-то ускорить спуск по этой старой лестнице с растрескавшимися ступеньками, о которые запросто можно было убиться.
Мальтер с улыбкой посмотрел на перебинтованную кисть своей правой руки.
— Пока считай, что порезался, неудачно воспользовавшись ножом.
— Вот, значит, как? – сказал Кейранд, приподняв бровь.
— Да. Именно так.
Еще одна металлическая дверь, наполовину съеденная коррозией – и они оказались в подвале. Помещение было просторным и почти пустым. Только километры старых труб у стен, стол, принесенный сюда Мальтером и Цинтлером, и два стула. На одном из них сидел пресловутый лидер Мертворожденных.
— А, Кейранд! – улыбнулся он, — Мы тебя ждали. Садись.
Шарн промолчал, смотря на кисть правой руки Цинтлера. Забинтованную.
«Дайте угадаю: я тоже выйду отсюда с повязкой?», — подумал он, садясь на свободный стул.
— Чем вы тут занимаетесь, что у вас руки в бинтах? – спросил он из любопытства.
— Терпи. Скоро узнаешь, — продолжая улыбаться, ответил Цинтлер, — Я хотел вот что у тебя спросить, Кейранд… Я знаю тебя достаточно давно и уже успел понять, что ты куда умнее, чем выглядишь.
— А я плохо выгляжу?
— Выглядишь ты в градациях от унылого говна до типичного гопника, это от твоего настроения зависит, — фыркнул Мальтер.
— Согласен, — ответил ему Цинтлер.
— Вот пи*дюки. Причем оба, — усмехнулся Шарн.
— Но, сейчас не об этом… — сказал лидер банды, не обращая внимания на смех Мальтера.
Главарь тяжело вздохнул, собираясь с мыслями.
— Я знаю, что ты, как и я, понимаешь, наша банда… Пусть не умирает, но то, что она тяжело больна – факт. Ты тоже это чувствуешь, по тебе видно. Да, ресурсов много, к нам приходят новые члены, но… Воровать всё труднее, постоянно какая-то херь происходит: то на нас с Мальтером нападают продавцы на рынке, то на тебя какая-то здоровая псина, сейчас объявились эти… Чистильщики… Так дальше жить нельзя, понимаешь?
— Понимаю, — кивнул Кейранд, — Удача не вечна…
— Да. И если нас всех не перебьют, пока мы будем рыскать по улицам, то рано или поздно опять начнутся проблемы с едой… Теперь не получается так просто таскать товары с прилавков – нас узнаю̀т. Нам пора меняться, Кейранд. Дай свою правую руку.
Шарн чувствовал, что ничем хорошим это не кончится, но всё же протянул руку Цинтлеру. Тот взял её за запястье, достал из кармана шариковую ручку. Парень почувствовал холодное прикосновение металлического наконечника. Шарик заскользил по коже, повинуясь движению руки лидера Мертворожденных, оставляя за собой сине-фиолетовый след.
— Мы слишком долго были нищими крысами, дорогой Кейранд. Наша цель – выжить и от*бать этот мир. Мы хотим отомстить всему и вся, хотим ввергнуть родной город в ужас, хотим, чтобы наши ублюдки-родители увидели, во что превратились посеянные, но недотравленные ими ростки. Но, наши желания не отменяют нашей сути. Мы – крысы. И разве может крыса сделать хоть что-то из того, что я перечислил? Удел крысы – сидеть где-то в заплесневелой дыре, типа этой, — Цинтлер отвлекся от кисти Шарна и обвел взглядом подвал, — А потом тут же сдохнуть и разложиться. Но мы ведь рождены не для этого, да, Кейранд?
— Определенно нет, — ответил парень.
— Пора нам перейти на новый уровень. Пора выйти из подвала. Но сначала, посмотри на свою руку.
Цинтлер отпустил запястье собеседника и спрятал ручку обратно в карман. Кейранд посмотрел на свежий рисунок у себя на тыльной стороне ладони.
— Ты изменил нашу эмблему? – сказал он, смотря на изображенный Мертворожденным череп младенца с тем же символом Анархии на затылке.
— Мы с Мальтером подумали, что такой символ нам подойдет больше. Ведь для этого мира мы были мертвы даже до рождения, — усмехнулся лидер.
Он снова полез в карман.
— Надеюсь, ты не побрезгуешь ножом, которым я когда-то отрезал себе пальцы?
В руках у Цинтлера появился карманный ножик. Он раскрыл его, внимательно смотря Кейранду в глаза и ловя каждое микроизменение его мимики.
— Наша главная проблема – в нашей слабости. Мы – бесхарактерные крысы. Мы боимся всего. Наряжаемся в косухи, курим и пьем, чтобы казаться самим себе крутыми и бесстрашными бандитами, но все эти кружева и красочные ленты мало влияют на нашу суть… И на суровую правду… Мы боимся смерти, боимся вернуться без добычи, боимся голода и морозов. И главное — боимся боли. И я хочу, чтобы сегодня ты, Кейранд, забыл об этом страхе.
Лидер усмехнулся, смотря на соратника.
— По глазам вижу, что ты понимаешь, о чем я тебя прошу, — сказал он, беря нож за лезвие и протягивая его Кейранду.
Шарн взял нож за дешевую деревянную рукоять.
— А когда будешь меня от страха смерти отучать, прикажешь вены вскрыть? — саркастически усмехнулся он, прижимая лезвие к коже.
— Знаешь, учитывая, какой ты неудачник и как много раз ты чуть не подыхал, смерть тебе уж точно не страшна, — ответил Цинтлер, — Особенно после того, как тебя чуть не сожрала бойцовская псина.
Кончик ножа рассек кожу. Черно-красная кровь выступила из пореза.
— Постарайся аккуратнее, Шарн, — сказал Мальтер, — Если накосячишь, это останется с тобой на всю жизнь.
— Заткнись, козел недотраханный.
Заместитель главаря расхохотался.
— Знаешь, Кейранд, почему я так воодушевился, когда вы с Гаротоном вернулись домой, неся в руках трофеи с той драки? – задумчиво произнес Цинтлер, смотря, как лезвие изрядно затупившегося ножа движется, рассекая кожу на руке Шарна, — Не из-за того, что думал о прибыли, которую мы получим с курток и телефонов, нет… Просто я понял, как сильно всех вас недооценил. Все эти дни я испытывал депрессию, думая, что выбраться из этой ситуации мы никак не сможем, что мир поглотит нас и уничтожит. Что город вылечит язву, которую мы называем «Голос Мертворожденных». Я не мог предположить, что мы в состоянии ответить этому миру.
Резать руку по контуру становилось всё труднее – кровь залила ладонь. Кейранд с трудом различал, где уже прошел нож. Цинтлер протянул ему кусок марли, он стер кровь и продолжил, переламывая все свои природные инстинкты, которые вопили в его мозгу, приказывая остановится. Но Мертворожденному было всё равно. Он шипел от боли, но рука его была тверда. Цинтлер и его банда когда-то указали ему путь. И теперь он должен идти по нему. Идти твердо, не отступая. Что касается главаря… За него можно сделать и большее.
— … Я действительно считал, что мы приучены быть крысами, — продолжил Цинтлер, — Считал, что нас уже не переучить, что мы будем подставлять свои тела под удары каждый раз, когда нас захотят ударить. Я боялся, что нашей природой предусмотрено жаться в темных углах и тихо, смиренно умирать… И тут приходите вы с окровавленными дубинками в руках и бросаете на пол сорванные с врагов куртки. В тот момент я понял, как сильно ошибался в членах своей банды… Мы способны изменить своё мышление. И мы выйдем на свет. Язва станет опухолью, попомни моё слово…
Слова лидера отражались в голове Кейранда раскаленными печатями. Он резал свою руку тупым ножом, но боль только усиливала его возвышенную уверенность. Цинтлер прав. Прав!
— Я доверяю тебе столь же сильно, как и Мальтеру, Кейранд. Я бы хотел, чтобы ты стал моей левой рукой… Главное, запомни: отныне, мы будем внушать нашим врагам только страх. Торгаши, эти зажравшиеся грязные свиньи, Чистильщики, богачи, чванливо смотрящие на нас из окон своих автомобилей – они пожалеют, что недооценили нас. Ведь мы больше не будем воровать, стыдливо пряча взгляды. Нет. Теперь, мы станем чумой… Скоро ты поймешь, о чем я говорю
Через какое-то время, Кейранд встал из-за стола и направился к двери. На его ладони белели чистые медицинские бинты.
— Кейранд? – окликнул его Цинтлер.
— Хм? – обернулся Кейранд.
— Ты не знаешь, Гаротон скоро придет?
Еще почитать:
Охота в Мертвом лесу — Охотник в Мертвом лесу
Зверёныш
Двенадцать катафалков (часть 1)
Обделенный жизнью: Голос Мертворожденного — Обделенный жизнью: Голос Мертворожденного. Глава IX
«
»
