А затем самое страшное оправдалось: мать сослали прочь, не только от двора, но и от столицы. Симона плакала, Симона хотела с нею и не понимала, почему её не отправляют тоже. Но Адриан не был идиотом. Он понимал: принцессу можно будет удачно сторговать при случае, надо только держать её в полной покорности.
Именно из этого расчёта Адриан – человек весьма ревнивый и справедливо опасающийся за власть, не позволил узнать Симоне, что её мать не доехала до места ссылки. Это знали кроме него лишь пара наёмников да волны, поглотившие в пучины свои тело измотанной красавицы.
Принцесса же получала ещё полгода письма от матери прежде, чем ей сообщили о том, что та заболела и умерла. Эту ложь, ровно как план с письмами и жизнь принцессы Симоны организовал Гедеон, рассудив:
–Девчонка ещё нужна. Лучше, чтобы она не имела зла в своём сердце. Пусть будет несчастной, а не злой. Пусть будет тенью, сломанной тенью.
Король Адриан махнул рукой. Жизнью своей сводной сестры он не интересовался, и та, чувствуя, что опасность всё ещё ходит рядом, пусть и не висит над головою, поняла его желание и стала самой настоящей тенью. Она не заговаривала с ним, не приходила к нему, опустив глаза, стояла в стороне и сносила незавидное своё положение. Да и не просила она ничего. это граф Гедеон, человек осторожный, стал одаривать её платьями и украшениями, так, чтобы не выделять, но чтобы держать в приличном виде. Именно он оплатил ей и нескольких учителей, чтобы привить хотя бы поверхностные знания и попытался стать доверенным лицом принцессы Симоны, помня об историческом коварстве.