— Но это же не повод убивать! Что я вам сделал? — повторил вопрос человек и отвернулся, чтобы не видеть, как война набивает рот.

Издалека слышались плач и гневные возгласы соседей. Война чавкала и причмокивала. Когда звуки стихли, человек вновь посмотрел на неё.

— Ты есть — и этого достаточно, — сухо ответила война, поймала пальцами ковыляющего старика, осмотрела его внимательно и сокрушённо покачала головой. — Старый, жёсткий будет, надо прожарить как следует.

Война щёлкнула пальцами, высекла искры, подожгла на полу гору салфеток и стала поджаривать старика на огне. Дом наполнился чёрным дымом и запахом горелой плоти. Человек снова отвернулся, но продолжил снимать видео. Соседи за стеной кричали от горя и страха.

— Уйдите! — застонал человек.

— Не-а, — ответила война.

Движения войны ускорялись. Она не насыщалась, словно становилась голоднее, проглатывая каждую новую жертву. Война пьянела, напевала что-то низким гулом бомбардировщика, кровавые слюни текли из её перекошенного рта. Человек зажмурился в надежде, что всё это ему привиделось; что откроет глаза и всё это пропадёт… Не пропало. Война с азартом ребёнка играла в войнушку на его столе: крушила строения, передвигала танки и машины, запускала в воздух самолёты, разлила большую лужу для кораблей. Она не выбирала форму и опознавательные знаки — пожирала всех подряд, кто попадался ей под руку, как мармеладных мишек.