Я не романтик. Я не люблю свободы краткий миг. Я вообще никого не люблю. Только звёзды, которые заставляли меня задирать голову с детства, которые заставили меня мечтать. Ну хорошо: похоже, не только звёзды…

            Я резко, до того как Шенье или кто-либо другой успел сообразить, ударила ладонью по комнате отделения. Челнок дёрнуло, Шенье рванулся с места, но крышка – опустившаяся в секунду – прибила его порыв, и Шенье сполз на скамью, тупо глядя на меня. Он бил ладонью по стеклу, но совершенно напрасно. Взывал, словно я могла ещё что-то изменить. Общая суматоха в челноке, все оживились, не понимали моего порыва.

            Я отошла от платформы – челнок уйдёт. Он не вернётся на корабль без ручного управления и закрытой платформы. С управлением у Шенье не гладко, да и утеряны драгоценные секунды. А платформу я закрываю, стараясь не смотреть на Грея.

–Дура! – ответствовал он с каким-то облегчением. – Я рад, но ты дура.

–Я тоже хочу быть свободной, – призналась я, – хоть и не знаю, что делать с ней, с этой свободой.

            Грей молчал. Затем с видимым усилием он заставил себя сказать то, что должен был сказать:

–На Станции против меня начато расследование. Вернее, оно не против меня, но оно приведёт ко мне. Я узнал об этом не так давно, почти у самого отхода. Они выйдут на меня. Выяснят, что я торговал и провозил… там меня ждет трибунал. И тебя тоже. Я хотел тебя напугать. Я надеялся, что ты будешь разумна. Там, на Станции, ты попала бы под подозрение, если бы я исчез, и тогда ты бы сказала, что я подался в отступники и уговаривал тебя. А теперь – ты дура.