Но не потому что Арахна того хотела. Этого хотел один из их представителей.

            Но пока она ничего не знала и заговорщиков видела лишь на пытках и во время казни. Живыми и беседующими с собою на равных они ей пока не попадались. А вот Сколеру они попались быстрее.

–Сам подумай, какие у тебя перспективы? – голос искусителя вторил голосу Сколера, загнанному в угол с большим усилием. – Что тебя ждёт? А если сделаешь то, что нужно, заслужишь наше доверие. Заслужишь наше доверие – получишь шанс на светлое будущее.

            Сколеру надо было отказаться – он знал это. Это было бы правильно. Этому учил Регар. Он повторял про путь закона, про его тяжесть, про искушение и про необходимость держаться преданности закону.

            И Сколер был уверен, что выдержит во имя закона всё. И теперь оказалось – ошибся. Стоило заговорить искусителям про непыльное дело, незаконное, но обеспечивающее Сколеру шанс, как он почувствовал, что сова законов для него остались словами.

            Колебания были, но ему дали монет и всё смолкло. Шанс – это редкая птица, так?

–Ты поступил бы как? Лучше что ль? – спрашивал в последовавшей бессоннице Сколер. Взывая к облику Регара.

            Регар не слышал этого. А в представлении Сколера он печально лишь улыбался и был разочарован.

            Но муки быстро прошли. Сколер выдохнул через три дня от свершённого окончательно и стал как прежде приветлив и весел с друзьями. Он был молод и наивен по сравнению со своими новыми знакомыми, что пропали из его жизни после того, как Сколер доложил о выполнении их поручения. Сколер полагал, что обрёл себе шанс, а для заговорщиков он был лишь разменной монеткой, пешкой, которую они при первом же опасном повороте своей деятельности сами же сдали в Дознание.