Сколер проснулся со стойким ощущением того, что ему всё надоело. Абсолютно всё. Казалось бы, ещё вчера всё было так, как обычно: рабочий день на службе Секции Закона Маары, ужин в давно привычной компании и вот – приплыли – утро, а ему впервые не хочется вставать.
И добро, если бы вставать не хотелось от жара, какой прохватил его три сезона назад, или от отравления (ну после готовки Арахны чудо, что вообще жив остался!), или после посиделок в трактирчике, так нет, просто утро, и ему вдруг тошно.
Потому что сегодня всё будет так, как вчера, позавчера, две недели, два сезона и два года назад, а также как завтра, послезавтра и через два месяца. Потому что внезапно опротивело!
Нет, Сколер понимал, конечно, что внезапность здесь не при делах. Давно уже были в его душе тени, страшные, но ещё смутные, далёкие, которые не выгадывали это утро наверняка, но призывали его.
И вот – утро. И вот она – задумчивость о будущем, о перспективах, о себе. Жестокая мысль, требующая разложить реальное положение дел на составляющие.
Итак, Сколер пытался разобраться в себе и в своём мире. Он прикрыл глаза, зная, что у него есть в запасе ещё почти три четверти часа, ведь он всегда вставал раньше других, ну, разве что Регар вставал ещё раньше.
Регар…
Регар был Главой Коллегии Палачей, что составляла Секцию Закона в Мааре. Всего Секция состояла из трёх Коллегий: самой страшной и овеянной мрачными слухами – Дознание; неподкупной и абсолютно чистой (во всяком случае, по внешней репутации) – Судейство и самые презренные (ибо надо же кого-то презирать, а кого, как не исполнителей приговора?) – Палачи. Коллегия палачей была самой малочисленной и действительно занималась не только исполнением приговора: казнь или клеймление, но и пытками для Дознания. впрочем. Последнее чаще числилось только на бумаге, потому что и Дознанию не хотелось тратить время на согласование с Судейством разрешений на пытки, и отчёты себе портить, признавая собственную несостоятельность – так что палачи и не нуждались в массовом представлении.
