Мэтт Марсер не оглядывается назад до тех пор, пока не пробегает всю деревню. Где-то лают разбуженные собаки, он не оборачивается на них, но ему кажется, что сейчас во всех домах зажгут свет и ему станет светло как днем и каждый увидит, что он, Мэтт Марсер – сын кузнеца и

швеи, оказался на улице с мешком монет из церковных пожертвований. Сразу же раздадутся крики:

-Держи вора!

-Хватай его!

Побегут по его следу собаки, зазвучит грохот растворяемых дверей, а потом его догонят…

Но всё было тихо. Ни криков, ни чего-то еще…

Мэтт Марсер добежал до конца деревни, свернул в лесок и замер, выдыхая тяжелый режущий легкие ночной воздух.

***

До города путь должен был быть близким. Если идти всю ночь и весь следующий день, то уже к следующему утру Мэтт Марсер мог бы добраться до города, где начинался рай. Там его ждало золото, серебро и прекрасная Айола в будущем, конечно, тоже там была. Может быть, она была там даже раньше, чем золото и серебро.

Мэтт Марсер перевел дух в лесочке. Он старался не думать о том, что совершил, он думал, что сможет все забыть и не потеряться в собственной совести, был уверен, что справится, а потому, поправив новый, почти ни разу не надетый, бережно сшитый матерью камзол и шляпу, взятую у отца (а что – он ее все равно пропьет), и зашагал – бодрый и легкий.

То ли ночной воздух оказывал такое мягкое и успокоительное действие, то ли виновата была пылающая любовь в его сердце, но страстно захотелось петь.