– Прощай сестрица.  

Эти слова, сказанные на родном им языке, заставили абсолютно всех русичей направить оружие на монголов. Крив возникший из-за спины, утянул детей за собой за ряды воинов замерших позади сотника.  

Некоторое время Мингиян смотрел на окружившую его отряд цепочку русских дружинников. Улыбка сползла с его лица, а на лбу выступили капли пота. Он знал, на что способны эти северяне, ведь не зря же он пытался быть их покровителем.  

– Твердимир это очень плохая идея. Ты же знаешь, что будет? Я помню, как во Владимире тебя провожала твоя старая мать и младшая сестра.  

Обращаясь к сотнику, нойон одной рукой вцепился в рукоять палаша, а другой с остервенением теребил свою косу.  

– Я хорошо помню, как женщина тянула к тебе свои худые руки. Неужели ты обречёшь её на смерть?  

Полторы сотни человек замерли напротив друг друга посредине мёртвого, осквернённого города. Полторы сотни мужчин готовых вцепиться в противника и рвать его на части до победного конца. Будто мало смертей увидели эти улицы.  

Чувствуя сомнения в поведении Твердимира, но не правильно истолковав их, Мингиян прокричал:  

– Разве вы захотите обречь своих родных на смерть! Одумайтесь! Чтобы они сказали?!  

Прямо перед глазами сотника встала старушка мать и сестра, так рано ставшая вдовой, жена Крива, покрывавшая его лицо прощальными поцелуями и ещё много много сцен расставания, которые он запомнил навсегда.