-Что ты делаешь? – прошептал он.
-Я люблю тебя! – тоже шепотом ответила она.
Серый потолок опрокинулся и первая их ночь, та, что бездумно, хмельно от эмоций, песен и огней бросила их в объятия друг друга продолжилась.
В первый раз в жизни Маришка поняла, прочувствовала, что значит плакать и умирать от любви и безмерного, просто невыносимого счастья. И она плакала и умирала в его руках, в его ладонях, под его взглядом, принимая его в себя, чувствуя, как становится с ним одним целым и понимая – господи! – понимая, что всегда и была с ним единым целым. Поняла и… оставила это. Бог с ним совсем! Вечность за один миг и все. Ничего больше…
-Пить хочется… — проговорил Влад, лежа щекой на ее груди, и поцеловал ее.
-Там, на столике молоко. Хочешь?
Влад подскочил, налил и потянул ей полный стакан молока. А сам приложился к пакету и жадно, несколькими глотками выпил едва ли не все остальное. Маришка тоже залпом, с удовольствием выпила весь стакан. Он забрал его у нее и снова лег рядом, прижал ее к себе.
-Наверное, я еще очень долго буду бояться, что ты можешь опять скрыться куда-нибудь, убежать от меня… Ты ведь не сделаешь больше этого, нет?
-Нет, Владик, нет… Ни за что. А бояться ты будешь потому, что, как бы мы ни гнали от себя все эти запреты, которые мы преступили, они будут преследовать нас до конца. Каким бы он ни был…
-Маришка! Господи, ну зачем ты опять?!
Маришка обхватила ладонями его расстроенное лицо, поцеловала в прозрачные глаза.
