-Влад… — прошептала она сквозь немедленно выступившие слезы и тут же закричала, — Влад! ВЛАДИК!!
И он бросился к ней, сгреб в объятия и так прижал к себе, что сердце ее зашлось.
-Влад!..
Вот они снова его губы, его глаза.
-Можно? Ведь можно, да? – спрашивал он ее, она кивала, и он целовал, целовал ее так нежно, так горячо, что таяла она в его руках, забывая обо всем, обо всех обещаниях Фоксу.
-Ты больше не исчезнешь? Нет? Ты ведь не бросишь меня снова?.. Как ты могла?!.. Господи, какой же запах от тебя! Твои волосы, Боже мой!.. Я так тебя люблю! Как же ты могла взять и бросить меня?! Маришка!
А она, теряя сознание, ловя его губы, могла пролепетать лишь одно:
-…Прости меня… Прости… Я люблю тебя… Так люблю…
Он посмотрел ей в глаза, терявшиеся в сумраке пасмурного зимнего дня, прятавшегося за плотными шторами.
-И ты не боишься? Нет?
-Я больше ничего… ничего не боюсь, Владик! Совсем. Слышишь? Я уже умирала… Умирать не страшно.
-Что ты говоришь?! Причем тут смерть?! Мы жить будем, понимаешь меня? Ты понимаешь? Мы уедем, мы поселимся где-нибудь. На первое время моих денег хватит, а потом придумаем что-нибудь. Да?
-Да, Владик. Да! А еще у меня же квартира есть, ее продать можно…
-Но… ты сможешь…
-…забыть, что ты мой сын? – закончила она за него.
Влад кивнул и, припав щекой к ее виску, замер в ожидании ее ответа.
И тогда она принялась целовать его. Нежно, жарко она покрывала его поцелуями, сорвала с него свитер и футболку, вдохнула запах его кожи и припала к ней губами. Он тихонько застонал.
