Фокс опустился на колени. Стонал, как раненое животное. Рванулся вдруг и, дотянувшись до руки сына, стал нащупывать пульс. Пульса не было, хотя рука была еще теплой.
-Нет… НЕТ!! – закричал Фокс. Подскочил, да так и стоял, шатаясь и скуля, точно, от зубной боли. – Ох, Маришка! Зараза! И как ты только нашла его!?.. Забрала!.. Забрала!.. Господи!
Он, точно, очнулся. Побежал на кухню, вернулся с полотенцем и схватил пакет из-под молока, принялся обтирать его. Бросил полотенце и упал в кресло.
-Что я делаю!? Тут все равно должны быть мои отпечатки… — бормотал Фокс. — Ведь я купил молоко, я принес стакан. И я насыпал это чертово снотворное… Все! Теперь нет ни ее, ни его. Ушли. Вдвоем. Все-таки, вдвоем!
Он ударил кулаком по подлокотнику.
-Черт! – и снова застонал.
Кресло стояло впритык к дивану, и Фокс дотянулся до головы Влада. Стал машинально гладить его волосы задрожавшей от подкативших рыданий рукой.
-Владик! Господи, сын!.. Конечно, это ты нашел ее. Упрямый мальчишка… И я даже знаю, как. Знаю. Только поздно теперь. Слишком поздно!.. Уходить надо. Уходить… Хотя, зачем?..
Так бормотал он, пока не услышал, как кто-то тихонько вошел в квартиру. Фокс напрягся. Тихие шаги по прихожей и маленькому коридорчику. И вот в комнату, щурясь после темноты, вошла санитарка и замерла на пороге.
-Что?.. – прошептала она в ужасе, глянув на Влада и Маришку, лежавших на диване. – Что случилось? Они спят? Да?