…С приходом на трон Клавдия в Риме настал мир и покой. Огромный ларец с ядом, найденный в покоях Калигулы, он приказал вышвырнуть в море и зараза была такая, что передохла вся рыба.
Клавдий вернул многих из ссылки, освободил из тюрем несправедливо осужденных, среди которых был и Фабий Прокул, которого не успели выкинуть диким зверям. Клавдий совершенно справедливо носил титул «божественный», подаренный народом. После возвращения Прокула, Сервий встретил Фабию.
— Теперь мы никогда не расстанемся, моя лучезарная, — сказал Сервий, прижимая ее к себе. — Власть чудовища пала и теперь никто не сможет разлучить нас.
— Да, — улыбнулась Фабия.
— Клавдий, да здравствует божественный Клавдий! — закричал карлик-урод. Сервий и Фабия уже где-то видели его. Конечно же, в день воцарения Калигулы, но теперь наступил другой день, гораздо счастливее. Карлик больше не вызывал у них испуга или омерзения. Они искренне радовались вместе с ним. Карлик похлопал Сервия по плечу и шутливо подмигнул. Сервий и Фабия улыбнулись. Они собирались пожениться и уехать в какое-нибудь тихое местечко, подальше от дворцовой суеты. Кошмар закончился для них и впереди ждало только безбрежное счастье, которое уже никто не в силах был нарушить.
Тело Калигулы унесли в тайне и сожгли в Ламиевых садах, забросав кое-как дерном. Позже его вырыли и погребли сестры.
Садовников этого сада мучили привидения, а в том доме, где был убит Калигула, спать без ужаса было невозможно. поговаривают, что он кишел призраками. В конце концов, в доме начался пожар и он сгорел дотла.
Люди не сразу поверили в то, что Калигулы больше нет, что никто не будет больше закрывать житницы и обрекать их всех на голод, никто не будет больше скармливать людей диким зверям и убивать только потому, что ему так захотелось. Многие думали, что Калигула специально распустил слух о своем убийстве, чтобы узнать, что о нем говорят в народе.
Странную закономерность заметили историки — все цезари с именем Гай погибли от меча.
Так Гай Цезарь Калигула прожил двадцать девять лет, правил три года, десять месяцев и восемь дней. Его царствование не предали забвению, чего он боялся больше всего. Но времена эти отметились его жестокостью и безумием. О них еще не раз вспомнят потомки, вспомнят о величайшем безумце и отличившемся особой жестокостью императоре. Но все это кануло в прошлое, осталось навсегда на страницах истории римского народа.