— Опять этот ужас! – Хистерия с королевой куда-то спешили.

— А что без меня! – Ли приземлилась из неоткуда в обнимку с курицей. Куда мягче приземлился кусок лозы на причёску Хистерии.

— У народа своё мнение …

— Роджер?

— Нет, он в честь Лана надолго в запое!

По дороге Ли всё же принялась свою трапезу.

— А! Ой! Я забыла, что ты не можешь видеть жестокость!

— Ничего страшного, это обычный быт, может и волчий, но быт!

— … чего-то я не до поняла!

— Ну-у … — Сирень даже при остановилась. – знаешь …

— Не стоит вспоминать, моя королева, НЕ СТОИТ! – после обращения к Сирене, Хистерия взяла ухо Ли чтобы начать туда шептать. – Она видела смерть своей матери, когда ей было пять лет, она случайно забредала на казни, что организовывал её отец … — у Хистерии данный рассказ получался с такой энергетикой, что даже Ли охватил некий ужас. Но тут появился Гена. — … Ты что подслушиваешь?

— Я … Я веду расследование! – Ген за эту неделю тоже изменился, кроме посоха теперь носит блокнот и карандаш. – Хотел задать пару вопросов!

— Что ещё за расследование?

— Ну … за последнее время произошло много странного, не объяснимого даже по меркам демонов. Как вы объясните, то что Манаак сказал что у вас два сосуда?

— У Манаака это и спрашивай!

Демонстрация хоть и агрессивная, но всё же всё ещё официальная, четверо поднялись на сцену. Перед ними был тонкий слой отряда подавления восстаний (подавителей). Народ их встретил примерно такими словами как: “Явились не запылились!” Обратиться к народу собиралась сама королева, но Хистерия её опередила и вышла в перёд.