Глава 11: И родился порядок в хаосе

Флот Валькирата разместился на совсем неприветливой планете. Мрак, обсидиановые камни иглами торчали из земли, лишь небеса подмигивали своими потоками магии хаоса. План был такой, связаться с местным богом, попросит о помощи. Храм переоборудовался в крепость, ставились орудия. Прочие стояли отдельно дабы не подставляться под руки Алайры и сражаться с равным противником. Флотилия реальна впечатляла, прибыла даже Лаксара, но вот её качество …

В храм вошли только Уильям, как близкая душа и Ксан как тот, кто имеет ключ от оков. Внутри было ещё мрачнее, выход бут-то исчез, а свет излучал трон. “Это должно было быть для Сирени, но …” за троном расположились два прохода, один подсвечивался, другой, наоборот, забирал свет. Они вошли в светлую. Она хранила в янтаре тело восточного дракона, свёрнутого в клубок как котик не смотря на наличие крупных перистых крыльев. “Ну? Воскресишь спящую красавицу?” Уильям прикоснулся к янтарю. Он бы плакал если бы мог. “Я столько кого не спас! …” Уильяму показалось что прошло секунд пять, но прошло куда больше времени. Они пошли освобождать то, что было вторым обличием богини. Это помещение было уже окончательным внепространственным карманом. Конца и края у комнаты не было, а поверхность для двоих была разная. Уильям ходит по мягкому полу из мяса и крови, а Ксан всё ещё по обсидиану. Теперь посередь располагалась железная капсула, скованная цепями на замке. Ксан, тяжело дыша сунул ключ в скважину чуть повернул … “Всё, таки решился …” Тут они поняли, что освобождать никого и не нужно, Сирень находилась прямо за ними и с деловым видом наблюдала за её же “чудесным спасением”. Когда Ксан снова посмотрел на цепи они растаяли и утекли, а раскрывшаяся капсула схватила Ксана пятью языками и утащила его в себя, затем исчезнув. “Дочь?” “Дочь?! Так меня ещё не называли!” Уильяму к голове прицепили некую слизистую массу. Она обволокла его тело и превратило снова в человека, а место стало имитировать прошлое Уильяма. Конец революции, казни, а Уильям, и царь, и судья, и палач. Он и был лидером революции! После речи полетела первая голова. В ликующей толпе внезапно оказалась и дочь Уильяма, всего года четыре … Ей рассказывали, какой её отец герой и спасает страну, но катящиеся головы и кровь – это, и есть героизм? Тем не менее толпа бы с этим согласилась! Так на площади и летели головы, всё быстрее и быстрее, без речей, без казни … Пустота напоминала Уильяму каждое его убийство неважно ради чего и в каких условия. Уильям с трудом сохранял рассудок, и в последний момент он стал сильнее наваждения. Его жена чуть не попала под топор, но он остановился: “А этого … не было! …” Наваждение кончилось! А Уильяма вернуло в не человеческий вид.