Борьба профессора была проиграна. На телевидение его более не приглашали, в прессе печатать отказывались. Практически лишенный права голоса и возможности как-то повлиять на необратимый процесс, он стал вести затворнический образ жизни, редко покидая свой дом, выходя только за продуктами в ближайший магазин. В институте он появляться перестал.

* * *

            Прошло немногим более месяца, а о профессоре Чарльзе Россе, как изобретателе Исторического наблюдателя, стали забывать. Исследовательская программа в институте работала, давая богатый урожай открытий. Ученых всецело поглотили результаты. Конечно, они помнили о Россе, но упоминание его имени стало считаться чем-то неприличным, дурным тоном. Особенно после того, как на ученом совете профессор был обвинен в обскурантизме и подвергнут остракизму. Некоторые бывшие коллеги Росса, включая Бернарда Далтона, категорически отказались присутствовать на этой административной экзекуции. О Россе могли свободно говорить, только студенты, которым было все равно на постановление маститых ученых, но и те разговоры быстро иссякли в виду отсутствия подпитки темы обсуждения новыми данными.

            Обывателя же профессор не интересовал вовсе. Граждане желали развлечений, а кто изобрел для них развлечение не так уж и важно, а вернее вообще не важно. Имя профессора более не упоминалось в газетах и на телевидении, хотя про Исторический наблюдатель говорили по-прежнему много. Что только усугубляло расстроенное душевное состояние профессора, поскольку тот, оставаясь верным своей привычке быть в курсе всего происходящего, продолжал просматривать все периодические изданий, сидя дома и общаясь только с Робертом.