Осень. 1937 год. Старая Русса. Был уже вечер, за окном раздавался шелест почти пожелтевших листьев, по которым бил большими каплями дождь. В квартире Волковых было светло и тепло от топившейся печки на кухне. Квартирка их казалось большой из-за того, что мебели и различных предметов в ней было мало. Ее наполнял только шум, доносившийся из комнаты маленького мальчика, лет восьми.
-Мама, но я не понимаю, как у тебя это получилось?- надувшись, сказал мальчик
-Тебе просто нужно лучше подумать и попытаться снова- ответила ему мама, показывая на небольшой математический пример в тетради.
-Вот папа бы мне разрешил порисовать, а не заниматься вашей математикой! Я, маменька, и так математику хорошо знаю.- Володя скрестил руки на груди и опустил голову, показывая этим свое недовольство.
Мама посмотрела на мальчика своим нежным, теплым взглядом и обняла его, потрепав по макушке головы.
-Ты же знаешь, что он много и усердно работает. Работать в банке, Володенька, очень сложно. Там нельзя допускать никаких ошибок в математических вычислениях, а твой папа их никогда не допускает, потому что хорошо обучен математике.
Она перевела взгляд на настенные часы и на лице ее появилась грустная улыбка.
-Ну вот, опять задерживается,-почти со слезами на глазах проговорила мать- не повезло ему с начальством, совсем его на этой работе не ценят.
Мальчик поднял голову и посмотрел маме в глаза, как бы говоря: «Маменька, ты только не плачь, я выучу любой пример, ты только не плачь»
И в самом деле, мальчик принялся усердно решать, не поддавшийся ему ранее пример.
Через два часа входная дверь тихонько отворилась. В дом вошел высокий, худой и имеющий уставший вид человек.
Володя соскочил со своего деревянного стула, чуть не своротив его, и побежал в прихожую.
-Папа, я так ждал тебя! Я тебе сейчас покажу сколько примеров выучил. Вот вырасту и в банке работать буду, как ты, а пока мне нужно много тренироваться. Но я справлюсь, ты во мне не сомневайся, и мы будем работать вместе, я тебе помогать буду. Ну, классно же я придумал? Пойдем, папа, я покажу тебе свою тетрадь- с энтузиазмом говорил мальчик, хватая отца за рукав.
Папа все также стоял на месте. Только легкая улыбка смогла проявиться на его лице. Но она сразу же исчезла и лицо его стало таким же бледным , худым и некрасивым. Будто только улыбка могла украсить его.
-Ты молодец, Володька, я обязательно посмотрю твою тетрадь, но потом, ты мне только напомни.
Мальчик, ожидавший получить совсем другой ответ от отца, рассердился, нахмурил брови и громкими, быстрыми шагами ушел обратно в комнату.
-Ну вот, расстроился. Он тебя весь день ждал.- проговорила мама, вытирая руки кухонным полотенцем.
Отец же, подошел к комнате сына и убедился, что тот занят рисованием и их не слышит.
-Забрали они Петра, допрашивать его будут.- вполголоса сказал он
Ужас отразился на лице Валентины Николаевны. Она села на стул и прикрыла лицо руками.
-Ужас то какой. А жена то его, а дети без отца как же. Ничего же плохого он не сделал. Собирались мы иногда, ничего плохого не говорили, честные мы люди .Да кто же про него донести то мог.
Они оба молчали какое-то время. Были слышны только всхлипывания матери. Володя уже спал и не слышал и не видел ничего того, что происходило сейчас на кухне.
Снилось ему, как он с отцом вместе ведет счета в банке. Все его хвалят, на работе его все уважают. А зарабатывает он много, мама им гордится. По вечерам они также собираются вместе с их друзьями Мельниковыми у них в квартире и пьют чай, обсуждая последние новости.
Так мальчик и спал с полуулыбкой на лице, закутавшись в одеяле и немного посапывая.
На следующее утро дождь усилился. Ветер завывал сильнее. Черные облака обволокли все небо так, что не было видно ни одного просвета. Складывалось ощущение, что до сих пор ночь.
Через некоторое время в соседней квартире послышался шум, вопли и крики. Володя неохотно открыл глаза и стал прислушиваться. Через стенку был слышен крик Виолетты Евгеньевны и плач ее детей. Мальчику стало не по себе. Почему же они все плачут? Спросил себя сам Володя. Он надел свои тапочки и вышел в комнату к маме с папой. Но их там не было, а входная дверь была настежь отворена. Он осторожно и неспешно вышел из своей квартиры и заглянул в соседнюю.
Там стояли незнакомые ему люди, а рядом с ними стояли Виолетта Евгеньевна, ее дети и его мама. Увидев маму, мальчик забежал во внутрь и схватил ее за руку.
-Мама, что тут случилось и почему вы все плачете? А где папа, его сегодня вызвали на работу?
Все теперь смотрели на него и не могли ничего сказать. Мать же его разрыдалась еще больше и, посмотрев на людей в форме, увела мальчика обратно в их квартиру.
-Мамочка, да что же это такое? Ты чего это разревелась, тебя кто-то обидел?
Володя все еще не понимал, что происходит. Он с удивлением смотрел на мать и пытался успокоить ее. Он все также представлял ту картину, в квартире Мельниковых и ужасался. Вскоре он заплакал сам, то ли от ужаса, то ли от своей беспомощности. Они плакали вместе. И только через некоторое время немного успокоились.
-Мама, так где же папа?- мальчик вырвался из ее объятий и нахмурился.
Валентина Николаевна, найдя в себе силы ответить хоть что-то своему сыну, ответила:
-Папа и Виолетта Евгеньевна сегодня уезжают, но ненадолго, их просто вызвали на какое-то мероприятие.
-Так, а чего же вы плачете тогда все?
-Не знаю, это мы от счастья, Володенька, вдруг они с чем-то приедут.
Мать даже и не знала, что еще можно выдумать, да и не могла. Слезы наворачивались на ее глазах и не было сил уже что-то говорить. Она проплакала весь день и не спала ночью.
Володя учил математику целый день и почти не выходил из своей комнаты. Он хотел удивить папу, когда тот вернется, своими знаниями, поэтому так усердно учил все правила и решал примеры. Когда же он выходил из комнаты, чтобы поесть он видел, как плачет мама, удивлялся, но ничего не говорил. Это же она от счастья плачет, думал про себя он.
Прошло несколько лет. Семья Волковых забрала детей Виолетты Евгеньевны и ее мужа, Петра Михайловича, к себе. Володя уже знал всю правду. Он поначалу сердился на маму, а затем понял, что ей было тяжелее всего. Ее уволили с работы и отобрали все семенные ценности. О смерти отца Володя узнал только через восемнадцать лет.
«17 сентября 1937 г. арестовали П. М. Мельникова, а 4 октября – остальных, включая моего отца. На всех четверых завели одно общее дело. Следствие квалифицировало их как «к/р высказывания против политики партии и правительства. В деле не приведено и не расследовано ни одного факта «к/p действий» обвиняемых; таковых просто не было. Были отдельные признания. Да, действительно, все четверо иногда собирались вместе, большей частью в гостях у Мельниковых, и в тесном семейном кругу обсуждали житейские вопросы и новости периодической печати (события в Испании, процессы над «врагами народа» и т. п.), откровенно высказывая при этом своё мнение, которое не всегда совпадало с официальной точкой зрения. Всё это были сугубо семейные разговоры. Арест отца и родных не мог не отразиться на положении их семей. Вскоре после арестов комната, в которой проживали Мельниковы, была отобрана. Их детей, Светлану и Кирилла, моя мать забрала к себе, хотя сама 15 октября, через 10 дней после ареста отца, была уволена с работы с издевательской формулировкой: по сокращению штата. Все семейные ценности, включая один советский серебряный рубль, были изъяты при аресте, а позднее конфисковано и всё имущество арестованных. В 1949 г. в Вологде на запрос о судьбе отца мне дали устный ответ: «Осужден на 10 лет без права переписки, выслан в Дальневосточные лагеря». На замечание о том, что с момента ареста прошло уже 12 лет, принимавший меня товарищ невозмутимо ответил: «Может быть, он там ещё чего-нибудь натворил и ему добавили». Очевидно, ответ был вольной импровизацией местного чекиста, но цинизм такой импровизации глубоко запал мне в душу. Позднее ложь о судьбе репрессированных стала более изощрённой и санкционировалась уже сверху. И только в 1995 г. нам стало известно, что отец и наши родственники расстреляны в Ленинграде, а похоронены, скорее всего, на Левашовской пустоши.»
