— Зачем вы так сделали? – недоумевал интервьюер.

— Без понятия. Хотя с прототипом Оксаны есть отдельная история, но я могу рассказать ее вам после окончания этого интервью.

— Да, как скажете, — согласился Михаил. Возникло молчание, поняв, что я закончил ответ на вопрос, Громов спросил: — А кто-нибудь читал ваши рассказы в школе или в колледже?

— В школе было дело. Однако многие просто говорили, что прочтут, но какой там. Вообще я выглядел, как какой-то графоман, который бродит со своими текстами по школе, говорит «прочти», «оцени», «что скажешь, написал» и так далее. Выглядел я, наверное, как дурак.

— А из взрослых? Учителя? Родители?

— Ни в коем случае, — помахал ладонями, словно отгонял дурное. – Я был… двоечником, если честно. Да, окончить школу я смог, но исключительно потому, что меня тянули по многим предметам. По русскому языку у меня можно было ставить «2», но благо учительница, которая у меня преподавала, ставила «3». Это, знаете, Михаил, напоминало безумство.

— Почему это? – тихо произнес Громов.

— Безумцы – они будут до последнего верить, что правы, они сделают все, чтобы доказать свою правоту. И сейчас, оглядываясь назад, я вижу себя таким. Тому мальчику неважно, какие преграды на его пути, его приоритеты направлены на одну лишь цель – написать книгу. Я бы сам сказал: «Он безумец, он не осилит написание».

— Но вы осилили, — парировал Михаил.