— Тогда, что вы делали на уроках литературы?

— Я читал, но именно то, что сам хотел. Если мы говорим о классиках, то мне нравятся зарубежные авторы. Артур Хэйли, Рэй Брэдбери, Оруэлл, Берджесс и многие другие. Я бы перечислил, но лучше перейти к другим вопросам.

Михаил Громов кивнул. Проскользнув пальцем по экрану планшета, он спросил:

— Как отреагировали ваши родители на ваше творчество?

— Очень нейтрально, я бы сказал. С одной стороны, они рады, что я не пью, не курю, не тусуюсь, где попало. Однако, когда я начинал скатываться в учебе, а я даже не поднимался в ней, они тут же начинали говорить, что писательство – это ничто. Я говорил им, что согласен с ними, пока не начал учиться в одиннадцатом классе. Как раз, когда я начал писать что-то свое, пришло озарение: возможно, у меня получится достичь высот в писательстве.

— А какая сейчас реакция у вашей семьи?

— Практически никак не поменялась.

Мы усмехнулись друг другу. Я сделал глоток воды.

— В детстве вы могли хоть немного представить, что будете писателем?

— Нисколько, — помотал головой. – В детстве я не думал о будущем. У меня был комп с играми, и я тупо рубился в них. Потом начал смотреть сериалы, кино, видеть в этом какую-ту духовную составляющую моей жизни. А там и интерес к книгам пришел. В общем, я был ребенком без перспектив, беззаботным мальчиком, который редко выходил гулять с друзьями. Это, конечно, волновало родителей. Моя необщительность, а не отсутствие в детском возрасте перспектив на будущее. Помню, когда мне было лет так девять-одиннадцать, мама водила меня к психологу, но это не поменяло положения. Зато деньги просадили конкретные. С тех пор я предпочитаю просто быть терпилой или решать проблемы.