Он подтянулся поближе к столу и рукой смахнул пачку в нижний ящичек.  Бормоча он взял пустой стакан и начал доливать остатки живительной жидкости, облизываясь, будто вампир не пивший крови долгие недели на пролёт и получивший литры её самой только что в неиссякаемом количестве: красной, алой, вкусной, сносящей наповал своей терпкостью, своей горечью.

  Закинув пару кубиков льда в бокал, Рой кивнул и лицо его стало попроще, расслабление: все морщины исчезли не оставив и следа, из-за них выглянула дедовская улыбка.

– Дать бы тебе тумака для ясности, – подшутил толстяк, – а вот жалко такого, вроде тебя. Ума много, хоть отбавляй, да и красив собой к тому-же, такая опера, что тут поделаешь, надо ублажать. – приподнявшись со скрипучего кресла он стал походить больше на бочку с мёдом нежели на нечто живое и мыслящее. Его плотная грудь стала больше, глаза яснее, а сам Рой Сандерс теперь был не начальником каторги, а лишь обычным пухлым здоровяком, отходящим помалу от запоя, и всё же, ясное дело, ему до сих пор подверженный в меньшей страсти. Расстегнув две пуговицы на рубашке и опустив подтяжки, он пробежался взглядом по столу, наметил средний ящик, открыв его вынул бумажный конверт и протянул его мне в руки. Я его взял, правой рукой пожимая ему в благодарность.

– Считать будешь, или на слово поверишь? – поддразнивал Рой смеясь, а затем и подмигивая мне в знак одобрения. – Да ладно, не парься, как мы и договаривались заранее по телефону – мне семьдесят, вам по десять на троих, и того тридцать процентов с носа.