Из-за моей спины раздался недовольный кашель. К маленькому окошечку, соединяющему столовую с кухней, выстроилась очередь голодных учеников. Я тут же кинулась к кастрюле, на ходу глотая свою булочку. Так, а оставшийся кусок я, пожалуй, отложу на потом.

— Опять тыквенная каша? – разочарованно спросил маленький мальчик из очереди.

Другой мальчик, чуть постарше толкнул его в спину.

— С «молчунами» нельзя разговаривать, ты разве не знаешь?

— А почему?

— Потому что так хочет наша директор, — ответила я, протягивая тарелку с кашей.

Мальчик испуганно выхватил у меня тарелку и побежал к своему столу.

Очередь постепенно уменьшалась, как и количество отвратительной жижи в кастрюле. Зато появилась новая работа – принимать и мыть грязные тарелки. Самые неприятные из них тётя Лена брала на себя. Мне оставались чисто вылизанные тарелки от каких-то странных учеников, любивших тыквенную кашу.

Я увидела, как из-за дальнего стола поднимается Гриша. Он взял не только свою тарелку, но и другую посуду со своего стола. Подойдя поближе и удостоверившись, что я его вижу, он поставил тарелки на подоконник, достал из рюкзака оборванный лист бумаги, что-то на нём написал и положил его между тарелками.

Тётя Лена хотела сама забрать у Гриши посуду, но он проигнорировал её и отдал тарелки лично мне в руки. Я отошла к крану, так чтобы тётя Лена меня не видела, и достала записку, измазанную в остатках каши. На ней было написано: «Это ещё не всё». Ну, до этого я и сама додумалась, без Гришиной подсказки. Неужели он рассчитывал меня так напугать? Столько лет знакомы, а он до сих пор не запомнил, что угрозы на меня не действуют. Даже обидно как-то.