Она улыбалась, собирая ртом кусочки утренней чепухи. Неслышно постукивая по стенке воздушным опахалом, ловила ладонями пролетающие засохшие стебли цветов, травинки и пушинки. Узорная каёмка белого воротника со щекоткой подбивала шею, а подол легкого платья волнами кружило среди коленей. Дори улыбалась, высматривая домики знати и крестьян. В уголках её губ клубилась любовь к большим полям из ржи, цветочным лугам, бурым лесам. Веосивцев часто винили в истинной животной натуре, прирожденной лжи, уклончивости, изворотливости. Прищурившись, со стороны, она была истинной лисицей — хищной, озорной, готовой играть со своими жертвами. Казалось, любовь была волчьей, такой голодной до безумия, возможно, слишком хищной: девушка вгрызалась в глотку своему обожателю, отрывала по кускам перья до основания, была готова вешать его портреты в своих покоях. Провожая длинными бордовыми ресницами мужской силуэт по дуге фонтана, углам мраморной лестницы, виляя ступнями под каждый его увесистый шаг, мечтала идти рядом с ним во врата замка.

— Ваше Величество, Королева готова принять Вас, — хрупкая служанка в голубом платье и цветочном венке склонилась в дверном проеме.

Зайдя во внутрь здания, лис завершил утренние смотрины, и Дори захлопнула тяжелые ставни под натиском дел.

Яркие, кроваво-красные розы густились вокруг каждой щепки вертикальных столбов резной беседки в саду. Стояв посреди гладко стриженных кустарников, она не выделялась из-за пяти футов вычищенной травы. Окруженная толпой рыцарей, Королева совсем затерялась в доспехах, что явно не давали ей продыху. Сидевшие рядом изящные фрейлины, в довольно легких нарядах для нынешней погоды, перешептывались, периодически опуская дно кружки на блюдце. Не отрываясь от смачивания куска приторного печенья в чае, Агнесса махнула рукавом своему сопровождению, от чего те, замолчав, поспешили удалиться.