Извращенный мозг маньяка был изобретателен на наказания. Тишина и темнота вокруг стали привычными спутниками. Первое время был лишь страх. Но и он притупился, оставляя за собой безразличие. Еще никогда звуки собственного дыхания не были такими отчетливо громкими. Остаться взаперти один на один с собой – было ужасным наказанием. Не зря преступников за особые нарушения сажают в карцер и лишают возможности общения даже с такими же как они.
Она никогда так много не плакала в последние несколько дней…Дней ли? Время перестало иметь форму. Оно потерялось в тот момент, когда Кристофер надел на нее смирительную рубашку, завязал глаза, а в рот вставил стоматологический расширитель, который не позволял сомкнуть зубы. Как бы она не умоляла и не рыдала, но он был непоколебим в своем решении оставить, ее в таком состоянии. И когда весь мир погрузился в темноту, шаги затихли, а металлическая дверь закрылась, Эвелин оказалась в персональном аду. Из-за повязки ничего не было видно. Более того, Кристофер отключил свет на тот случай, если она вдруг сможет ее снять. Движения же были ограниченны смирительной рубашкой. Руки плотно прилегали к телу, она не могла ничего сделать, разве что шевелить ногами, но тогда возникала опасность свалиться с кровати и испытать боль от сломанных ребер. А что касалось рта… Это была личная инициатива Криса, который опасался того, что пленница захочет откусить себе язык, чтобы покончить с собой, поэтому пришлось лишить ее этой возможности. В целом, он бы и связывать ее не стал, но возникали опасения того, что она травмирует ребра и тогда выздоровление займет больше положенного времени. Он строго решил для себя решил, что не тронет девушку до момента ее полного восстановления, а на это требовалось время.
Остаться в полном одиночестве, которое Эви совсем не переносила — самая мучительная пытка. Ей было невыносимо от происходящего. Каждый раз, когда раздавался звук закрывающейся двери, у нее возникал приступ паники, что тот, кто ушел больше не вернется. Это давило во много раз сильнее, нежели сломанные ребра. Даже когда ее сбила машина, не было так больно как сейчас. Все время отсутствия приходилось покорно ждать и только молить о том, чтобы он вернулся как можно скорее и нигде не задержался.
Поначалу, Эвелин даже пыталась считать секунды, но это быстро осточертело. Потом начались слуховые галлюцинации. Она стала слышать того, чего не может быть. Ей казалось, что в комнате есть кто-то еще. Какая-то неведомая демоническая сущность. Скрежет, шепот и шаги заполняли пустое пространство. Ей оставалось лишь кричать, взывая о помощи, но силы быстро заканчивались, их приходилось экономить. Когда ужасы собственного воображения переставали являться, то она обычно на какое-то время обессиленно засыпала, будто бы проваливалась в обморок. Спать с раскрытым ртом было неприятно, поэтому сон часто прерывался. Так проходил обычно день, а вечером дверь обязательно открывалась вновь, и облегчение вызывало слезы радости.
Кристофер возвращался каждый день для того чтобы не только покормить и отвести ее в туалет, но и сделать все медицинские процедуры. Когда он снимал повязку, то глаза ослепляло от боли, словно в них плеснули лимонной кислотой. Потом зрение все же возвращалось, и она могла различать очертания предметов. Он поил ее водой сразу как только убирал расширитель, ведь горло пересыхало от жажды, после того как 12 часов находилось в таком состоянии. Мучитель не оставлял ее одну надолго, даже ванная и туалет были строго определенны временными рамками. После этого он давал ей поесть, преимущественно нетвердую пищу. Это были каши или супы, потому что легко усваивались ослабленным организмом. Дальше шли уколы и капельницы. А после требовал, чтобы она делала дыхательные упражнения. Если все выполнялось как надо, то Крис был добродушен и оставался с ней до того момента, пока снотворное не начинало действовать, а связывал лишь утром перед уходом. Если же Эвелин плохо выполняла гимнастику или плакала, то он снова лишал ее всего, облачая в смирительную рубашку и уходил, оставляя в одиночестве на всю ночь.
Так было какое-то время, пока ему не назначили ночное дежурство. Тогда впервые, он оставил ее в таком положении ждать его целые сутки. Это оказалось самым трудным испытанием, которое только можно себе вообразить. Она уже привыкла, что по истечении определенного промежутка времени дверь скрипит и этот человек возвращается. Но в тот день, когда он не вернулся, то Эвелин сначала думала, что он задерживается всего лишь ненадолго и умоляла себя не паниковать. Но когда время прошло больше чем себе это можно представить, то ей стало по-настоящему страшно.
«А вдруг он оставит меня умирать так? Мучительно страдая от жажды и голода? Вдруг я ему уже надоела? Что же мне теперь делать? Нет…Этого не может быть, он же сказал, что не собирается меня убивать? А если с ним что-то случилось? Вдруг он попал в аварию? Или…его задержали полицейские? Тогда я останусь здесь навсегда? Нет…Нет…Пожалуйста, я не хочу так! Я не хочу умирать таким образом…. Что же мне теперь делать? Как быть?» — и снова слезы текли из глаз, а повязка становилась влажной.
Из-за нарастающей паники, послышались странные звуки. Они будто бы возникли из-за закрытой двери, приближаясь с каждой секундой к ней. Кто-то, словно тяжело ударяя стопами по полу, прошел внутрь и двигался в сторону кровати. А потом перед глазами появились пугающие нереалистичные образы, которые родились в глубине отчаяния. Она услышала голос в своей голове, а за ним последовали видения.
«Эви, девочка моя…Только не надо говорить маме, чем мы с тобой будем заниматься. Пусть это будет наша с тобой игра» — заговорил мерзкий гнусавый голос, который она пыталась забыть.
«Я не хочу играть в такие игры… Мне было очень больно в прошлый раз…»
«Ты хочешь огорчить свою маму? Если ты будешь плохо себя вести, то это очень разозлит меня, тогда я снова буду бить маму, и в этом будешь виновата ты! Поэтому заткнись и делай то, что я тебе говорю!»
«Я не хочу пожалуйста, не надо…Не надо бить маму, не надо играть со мной… Оставь нас, просто оставь нас в покое!»
В этот вечер отчим рассказал ее матери о том, что Эвелин вела себя плохо и тогда она получила ремня от матери. Три дня эта женщина не выпускала ее из комнаты и не разговаривала с ней. После Эвелин всегда делала то, что велел делать отчим.
Эти воспоминания вспыхнули где-то в глубине памяти. Стоило лишь вспомнить о том, что тщательно стирала алкоголем и антидепрессантами, как над ухом послышалось хриплое дыхание. Лишенный сенсорного восприятия, мозг родил монстра. В комнате полной темноты, вдруг появился образ некрасивого, низкорослого и пахнущего сигаретным дымом мужчины.
— Эви, девочка моя, я так скучал по тебе. Давай поиграем? Ты давно уже ждешь меня ведь так? Ты не можешь пошевелиться? Тем лучше, мне так даже больше нравится. Теперь я могу делать то, что мне нравится больше всего.
До ее слуха донесся неприятный полушепот, что звучал прямо над ухом. С годами он совсем не изменился и был таким же, как в те самые дни. Эвелин закричала от ужаса, не в силах отогнать эти мучительные картины в голове. Ей так хотелось, чтобы дверь отворилась, и пришел Кристофер. Пусть он сделает с ней что угодно, главное — лишь бы эта галлюцинация перестала ее мучить.
— Ну-ну, не кричи, иначе я расскажу все твоей маме, а она снова накажет тебя.
Девушка буквально ощущала, как на ее талию легли темные тени рук. Это вызвало дрожь во всем теле. Ее затошнило, но из-за распорки во рту, пришлось подавить рвотный рефлекс. Она заворочалась, двигаясь всем телом из стороны в сторону, желая избавиться от чужих прикосновений, но те становились настойчивее. Фантомные ощущения возникали везде, точно также как было тогда в детстве. Терпеть и молчать – это было мучительнее всего. В этот момент, ей больше не хотелось так страдать. Пытаясь справиться с наваждением, Эвелин дергалась туда-сюда, пока не упала с кровати прямо на пол. Ударившись головой о бетонный пол, она хоть и почувствовала боль, но это не было самым страшным. В тот момент, когда девушка свалилась и упала на живот, то видение не оставило ее в покое. Теперь ей стало казаться, что кто-то, человек-невидимка, которого она не видела, продолжал трогать, но теперь уже за бедра. Дыхание стало учащенным, легкие в очередной раз неестественно сжались, переставая принимать воздух. Эви плакала, пытаясь отползти, но этого было недостаточно. Собственная фантазия издевалась над ней и доводила до грани разумного. Теперь уже вымысел не был, отличим от реальности. Ей казалось, что все происходит на самом деле. Оставалось только смириться со своей судьбой, позволяя фантому насиловать себя до утра.
***
Ночная смена закончилась быстро. У него стояли плановые операции, с которыми не возникло никаких проблем. Кристофер закончил свою работу, стараясь не тратить время на разговор с коллегами, поспешил как можно скорее вернуться домой. Вот уже некоторое у него в подвале была заперта девушка, что проникла к нему в дом, а потом он же сбил ее на машине. Оставить Эвелин у себя было решение сумасбродное. Крис просто не знал, как с ней поступить. Она представляла угрозу, так как знала о его истинной сущности. А он в свою очередь не хотел ее убивать, ведь не видел для этого особо веских причин. Да и если рассуждать, то это была не та самая жертва, которых обычно выбирал он. Дело в том, что у Кристофера были строгие критерии выбора. Девушки, что нравились ему, были высокими, красивыми, что самое главное блондинками. Но Эвелин не представляла собой что-то подобное. Ее внешний вид скорее выглядел жалким, нежели возбуждающим. Однако ее бессилие нравилось ему и это заставляло нижнюю часть тела пылать. Крис пресекал подобные мысли, стараясь уничтожить, не давая им жизни. В конце концов, она еще и была своего рода его пациенткой, а это противоречило врачебной этике.
«Интересно, как она там? Меня не было со вчерашнего дня. Наверное, урыдалась и напугалась? Пффф… Да похер вообще. Почему меня должно волновать ее состояние?» — подумал Крис, поправляя свои волосы.
Ему уже успели починить машину, поэтому домой можно было добраться без проблем на своем блестящем серебристом коне. Правда, ремонт влетел в копеечку, что очень не понравилось отцу, который узнал об этом происшествии и устроил ему головомойку. Само собой выслушивать нотации от родителей Кристофер не хотел, но ничего не мог сделать, ведь в этой семье приходилось прислушиваться к словам главы семейства.
Благо, что на своем пути от больницы до дома ему не встретилось никаких препятствий. Поэтому проехав через магазин, чтобы купить кашу, он больше нигде не задерживался. Ему и самому было неловко оставлять свою «гостью» на долгое время. Во всяком случае, как считал сам Крис, пока она не поправиться. А после того, как организм восстановиться, то можно придумать особо мучительную расправу. Как хирургу ему было многое интересно, поэтому о том, как помучить пленницу были некоторые мысли.
Кристофер помахал рукой соседке, что вышла за утренней почтой. Ему требовалось придерживаться роли прекрасного и дружелюбного соседа. Он приоткрыл окно и улыбнулся немолодой женщине, чье лицо было похоже на морду шарпея.
— Доброе утро, миссис Беркли! – произнес блондин, поправляя волосы.
— О, Кристофер, доброе утро! Давно тебя не было видно. Ты все время то на работе, то в командировках, так ведь можно и всю жизнь потратить даже не заметив — ответила она, скрещивая руки на груди. – А между тем, когда ты уже собираешься жениться? Знаешь, у меня есть племянница примерно одного возраста с тобой. Может, ты хочешь познакомиться с ней?
— Ну, что вы? Разве я могу иметь такую наглость и перекладывать на вас ответственность за мою личную жизнь? Вы же сами только что сказали, что я то на работе, то в командировках, боюсь, что бедняжка соскучится со мной раньше, чем мы успеем познакомиться. Но спасибо за заботу, я очень ценю это, — он мило улыбнулся.
— И все-таки, имей в виду, что если вдруг передумаешь, то могу вас познакомить, — вдогонку сказала соседка.
— Конечно-конечно, если появится время, то я тут же вам сообщу, — он продолжил очаровательно блистать улыбкой.
«Тупая п*зда» — подумал Кристофер, как только закрыл окно.
Ему не нравилось, когда кто-то пытался свести его с кем-нибудь. Такое поведение считал слишком вульгарным и неприемлемым. Ему казалось, что соседка специально пытается подбить клинья лишь из-за его социального статуса, а на все остальное – плевать. Иллюзорная забота, сотканная только из своих личных мотивов. Это вызывало гнев и ярость, ведь подобное отношение к своей персоне он рассматривал весьма негативно.
Кристофер загнал машину в гараж, опустил ворота и только после того как убедился, что никто не сможет ничего увидеть, спустился вниз. Он не знал, как Эвелин провела эту ночь, но почему-то внутри возникало странное и непривычное для него волнение. Как будто бы вдруг появилась обязательность сообщать о своем длительном отсутствии.
Пальцы скользнули на кодовый замок, ввели нужный пароль и наконец-то металлическая дверь отворилась. Кристофер хлопнул рукой по выключателю и замер как вкопанный. Картина, что возникла перед глазами, вызвала у него приступ паники. Девчонка упала на живот и неподвижно лежала на полу. Ему показалось, что она не дышит, поэтому без промедления он рванул к ней.
— Эй-эй-эй! Ты чего?! – удивленно воскликнул он.
Крис повернул ее к себе, мгновенно стянул повязку, убрал расширитель и посмотрел в глаза. Эвелин прижалась к нему и разревелась. Всхлипнула так громко, что эхо подхватило звуки голоса, играя им в теннис, распространяя по всему пространству. Она содрогалась всем телом. Девушка не понимала где закончился вымысел и началась реальность. Ей казалось, что появление этого человека тоже плод фантазий. Так и не в силах успокоиться, ее продолжало трясти, словно долгое время простояла на морозе и никак не может согреться.
— Тссс… Ну, ты чего разревелась? Что случилось? – искренне удивляясь такой реакции, спросил Крис.
— Ты пришел…. Пришел… Я так рада… Господи, ты вернулся, — она прижалась к нему еще крепче и посмотрела глазами полными надежды. – Не покидай меня… Умоляю, не оставляй, пожалуйста, делай что хочешь, только не оставляй, я больше не выдержу этого. Ты нужен мне… Ты мое все… Кристофер.
— Ты так рада, что я пришел?
— Да! Да…Да…Да!
— Вот как? А если бы пришел не я? Ты бы так же смотрела на кого-то другого? Разве есть разница между мной или, например, офицером полиции? Держу пари, тебе вообще похер на меня! – он отпихнул ее от себя и поднялся на ноги.
Когда девчонка только подняла взгляд и посмотрела на него так, будто бы именно этот человек представляет наивысшую ценность, то чувство превосходства заставило его испытать эйфорию. Однако он не любил вранья и фальши, поэтому сразу же предпочел развеять миф, что его персона может быть столь значимой. От этого накрыло огромным разочарованием, ведь ему хотелось, чтобы это жалкое подобие человека была искренна с ним.
— Нет… Нет, все не так… — она снова всхлипнула и приподняла голову, продолжая смотреть на него. – Только ты…
— И почему же только я? – спросил он, поглаживая подбородок.
— Потому что моя жизнь принадлежит тебе. И только ты в ней имеешь значение. Я буду делать, как ты скажешь. Все что угодно, как ты хочешь, только пожалуйста не оставляй меня больше. Я не выйду отсюда, не буду пытаться сбежать и не причиню себе или тебе вреда. Я выполню любое твое желание. Я ведь…твоя вещь.
Последняя фраза настолько засела ему в голову, что губы растянулись в довольной улыбке. Девушка, что раньше не говорила с ним, предпочитая безразлично пялиться в потолок, ожидая, когда же он ее убьет, вдруг приняла другие правила игры. Это было воспринято как личная победа. Кристофер наклонился и снял смирительную рубашку, полностью освобождая ее.
— Прекрасное осознание. Может быть, мне следует чаще оставлять тебя на такой длительный срок, вдруг еще какие мысли появятся? Что же… Раз ты моя вещь, то нужно определиться, что ты должна делать. Например, я бы мог проводить различные хирургические эксперименты с твоим телом. Как тебе такой вариант? Я где-то читал про то, как руку пришили к лицу, как тебе такое? О, подожди! Или может провести лоботомию, удалим часть мозга, которая отвечает за твои суицидальные мысли и вуаля, здорово, правда?
Эви практически не понимала, что он говорит. Сознание до сих пор плавало в ужасах прошедшей ночи, но она была согласна на любое предложение. Чтобы не сказал этот садист, это было бы лучше, нежели вновь оставаться одной. Поэтому пришлось лишь кивнуть, соглашаясь на все его темные фантазии. Кристофер снова улыбнулся и несильно похлопал ее по щеке, стараясь привести в чувство реальности.
— Чего глазками хлопаем, согласна? Что же, с этим определились. Но раз ты моя вещь, то и обращаться тебе ко мне следует соответствующим образом. Как на счет, хозяин? Что скажешь, подходит? Да и тебе нужно новое имя. Как ты там говорила тебя зовут? Эвелин? Пффф, звучит как-то слишком вычурно. Ты не заслуживаешь полного имени. Я буду называть тебя просто Ви. А теперь, попроси меня о том, чтобы я удалил тебе часть мозга. Но сделай это как будто ты вещь.
Ей сложно было понять, что он требовал, но разочаровывать того единственного зрителя, который с детским восторгом смотрел на нее в этот миг не хотелось. Эвелин села на колени, выпрямила спину и подняла на него расфокусированный взгляд, который так и не пришел в норму. Она сложила руки как будто бы изображала молящуюся, и после произнесла тихим голосом:
— Мой хозяин, пожалуйста, делайте со мной все, что хотите.
Это было унизительно и мерзко, но свою часть удовольствия от этого спектакля подчинения Кристофер испытал. Он вдруг засмеялся своим громким, заливающимся смехом. Это заставило ее заморгать от непонимания. Девушка поежилась, опасаясь того, что сделала что-то не так.
— Ахаха…М-да уж, выглядит кринжово. Пффф…Серьезно? Ты готова делать, что я скажу? Алле, я же не психопат какой-нибудь. Я просто прикалывался, давай завязывай с этой херней.
Он махнул на нее рукой и подошел к кровати, чтобы поправить сбившуюся подушку. Пленница же смотрела на него с непониманием, совершенно не имея представления о том, что тот хочет. Она решила не подавать голоса и сидеть так, пока сам маньяк не решит, что делать дальше. Ей казалось, что он замышляет что-то действительно гнусное и отвратительное, будто бы хочет испытать ее на прочность и проверить, сколько всего она сможет вынести. Но даже если и так, то это тоже было лучше, чем оставаться в полной изоляции. За эту ужасную ночь внутри нее будто бы сломался какой-то важный элемент, и стало страшно бороться за свою жизнь, ведь за это можно было схлопотать наказание.
— Иди сюда, чего сидишь на полу, — позвал Кристофер.
К этому моменту он скинул кроссовки и лег на кровать. Эвелин повернулась и удивленно заморгала глазами, пытаясь разгадать, в чем заключается его план.
— Я сказал: иди сюда. Мне не нравится повторять одно и то же дважды.
Ей ничего не оставалось, как подойти к нему и сесть на кровать. Как только она оказалась рядом, то Крис раздраженно фыркнул и схватил ее обеими руками. Эви инстинктивно вскрикнула от ужаса, так как напугалась, что он хочет сделать что-то плохое. Однако вместо чего-то по-настоящему ужасного, Крис просто уложил ее рядом с собой на небольшой матрас кровати.
— Ты ведь моя вещь, забыла? Делай, что я сказал и все будет прекрасно. Я пришел с ночного дежурства и очень устал. Просто полежи со мной рядом. Нет, погоди, даже не так. Расскажи мне сказку.
— Но…Какую?
— Ты чего бл*ть, издеваешься? Какого хера ты спрашиваешь? Любую бл*ть! Какая тебе нравится такую и расскажи! Почему я должен думать за тебя?
Она не хотела, чтобы он злился, поэтому рука коснулась его волос и осторожно погладила светлые пряди. Кристофера это весьма удивило, но в тоже время и вправду успокоило. Он перестал истерить, прикрыл глаза и приготовился слушать, что она собирается ему рассказать. Эвелин не знала, какую сказку выбрать для такого капризного слушателя. Ей казалось, что это тоже какое-то странное испытание, и если она проиграет, то это будет стоить очень дорого. Однако в голове не было мыслей на счет того, что именно может ему понравиться, да и со сказками у нее было туго. Родители не читали ей в детстве ничего. Крики матери – вот что было ее аккомпанементом на ночь. Но ведь всегда можно было придумать что-то свое.
— Эм…Как-то раз в старо-древние времена люди верили в блуждающие огоньки. Духи мертвых, что появлялись в лесу, заманивая заблудившихся путников в сети к дьяволу. Как-то раз, отправила мать свою маленькую дочь в гости к бабушке. Сказала: возьми гостинцы и навести свою старую бабушку, узнай, что с ней и как она поживает. Собралась девочка в путь, но прежде чем уйти, мама предупредила, идти по дороге вымощенной белым кирпичом, всегда сворачивая только направо и никуда больше. Путь пролегал сквозь темный лес, но она не боялась. Никто и ничто не могло причинить вред, если девочка не свернет с главной дороги. Она шла и пела песенку, собирала цветы и… — Эвелин запнулась, так как не знала, что придумать дальше.
— И? – выжидающе спросил Кристофер, которого заинтриговала эта история.
— И… вдруг услышала голос, что раздался слева на развилке. Этот голос позвал ее. «Иди к нам, иди к нам! Давай веселиться и собирать цветы вместе» — звал ласковый и игривый голос. Она посмотрела в другую сторону и увидела, что там во мраке деревьев, светится крошечный, но такой яркий и переливающийся всеми цветами радуги огонек. Ей стало любопытно, откуда он там взялся. Девочка подумала, что ничего плохого не случится, если она одним глазком взглянет на этот огонек. Она бросила корзинку на развилке и побежала посмотреть на это явление. Но чем ближе подходила к нему девочка, тем дальше убегал от нее огонек. Ей только оставалось мчаться за ним без оглядки. Девочка и не заметила, как в погоне за этим блестящим огоньком, зашла уже так глубоко и далеко в лес, что дорога назад куда-то исчезла. Огонек скрылся в темноте, а девочка осталась совсем одна. Она испугалась и горько-горько заплакала. Сколько бы девочка не пыталась найти выход из леса, но никак не могла выйти на нужную тропинку. Солнце уже село за горизонт, наступила ночь. Тогда посреди поляны раздался жуткий вой. Девочка испугалась и спряталась за старым дубом, а на поляне появился сам владыка тьмы. У него были длинные извивающиеся рога, яркие красные глаза и ужасные лапы. Частично владыка тьмы был похож на человека, и на какого-то дикого зверя. Он учуял запах бедной и напуганной девочки….
Это была последняя фраза, которую запомнил Кристофер. Каким-то странным и неведомым образом, он потерял бдительность и расслабился настолько, что смог уснуть рядом с этой чудачкой. На самом деле, парень вовсе не собирался засыпать, так как подобная ошибка могла стоить ему всего. Кто знает, на что способна жертва, когда мучитель ничего, не подозревая спит без задних ног. Но ее голос, слегка испуганный и дрожащий, звучал так знакомо, так приятно обволакивая чужое сознание. Он на мгновение почувствовал себя маленьким ребенком. Без страха, без забот и без обид, ему оставалось лишь греться под мамиными руками и слушать, точно такой же нежный голос, что когда-то рассказывал сказки.
В какой-то момент он открыл глаза, и его пробило холодным потом. Хант остался в комнате на кровати совсем один. Сначала даже показалось, будто бы он все еще спит. Пришлось ущипнуть себя, чтобы поверить в реальность происходящего. В голове заплясали свой танец паника и ярость. Он злился на эту тупую девку, что по всей вероятности воспользовалась ситуацией и смогла сбежать. Дело в том, что дверь можно было открыть изнутри, если с той стороны, где стоял кодовый замок, никто не заблокировал ее. За время разных убийств, произошедших в этом месте, ему удалось понять, как максимально удобно выстроить инфраструктуру места преступления. Установить кодовый замок казалось гениальной идеей, так не нужно было таскать ключи и бояться, что где-то можешь их потерять. Но представить себе, что он возьмет и спокойно себе заснет рядом с жертвой, было на грани абсурда.
«Бл*ть! С*ка! П*здец! *банный п*здец! Так-так-так, надо успокоиться. Допустим, она сбежала… Самое худшее, эта тварь может пойти в полицию так? Значит нужно избавиться от улик» — он вдохнул и выдохнул, тем самым немного успокоил нервы.
«Бл*ть, найду ее и пальцы поотрезаю! Какая же она мразь! Я ее тут видите ли лечил, с того света вытащил, а эта тварина взяла и сбежала от меня!»
Блондин выскочил за дверь, которая само собой оказалась незапертой. Быстро выбравшись в дом, ему нужно было взять чистящие средства, которые хранились в чулане, что в принципе не вызывало никаких подозрений. Стоят и стоят себе какие-то химикаты, что в этом такого? Единственное, что это были профессиональные средства, которыми, обычно, приходилось после своих расправ, драить подвал, а так же периодически протирать все поверхности в автомобиле.
Крис быстро скидал все в коробку и вернулся обратно, размышляя о том, как же быть, когда нагрянет полиция. В целом ему нужно было все отрицать и ждать адвоката, а там, в рукаве была пара козырей, что можно разыграть. Один из них – обвинить саму Эвелин в неадекватности, притворится, что она заставила его похитить ее. Кристофер был уверен в том, что никто не поверит девушке, ведь она даже выглядела как сумасшедшая.
«Да и я с ней неплохо обращался. На ее теле нет никаких вещественных доказательств того, что она находилась здесь насильно. И что? Пффф….Черт подери! Как такое могло случиться?! Я никогда в своей жизни еще не допускал ошибок, тогда какого хера, бл*ть, вообще происходит?! Я не мог так облажаться!» — он швырнул коробку, так что все разлетелось по пространству подвала.
Вдруг дверь скрипнула и из душевой появилась та, что уже была объявлена пропавшей. Эвелин посмотрела на него испуганным взглядом, словно животное, которое наткнулось на охотника. Она не знала, что ей делать, но видела бешенство в желтых глазах. Кристофер подлетел к ней, не контролируя свои эмоции. Он схватил ее за горло и впечатал в стену. Эви вскрикнула от боли, ведь ребра все еще были сломаны, поэтому подобная грубость была травмоопасной.
— Где ты бл*дь была?! – закричал Крис, брызгая слюной, как рассвирепевший пес.
— В туалете! Мне было очень нужно … Я ждала сутки и не могла больше терпеть…Если бы я не сходила, то … — она отвела взгляд, ведь было стыдно говорить о естественных потребностях.
— Обоссалась, — он закончил предложение и встряхнул ее, как котенка, который вел себя плохо. – Тогда какого хрена ты не сбежала? Ты могла уйти, дверь была открыта. Почему ты осталась? Живо отвечай!
До Эвелин только сейчас дошел смысл сказанных слов. Она действительно могла сбежать, пока Кристофер спал словно убитый. Тот даже не почувствовал, как девушка аккуратно убрала его руки со своей талии и тихо пошлепала в сторону туалета. Ей не пришло в голову, что можно было уйти. До такой степени ужас остаться снова одной повлиял на все действия.
— Я не знаю… Мне просто не хотелось, чтобы ты злился. Видишь… я не представляю никакой угрозы. И если ты меня отпустишь, то я никому ни о чем не расскажу. У меня была возможность сбежать, но я этого не сделала, разве это не заслуживает доверия?
— Ага, размечталась, — фыркнул он и отступил назад. – У тебя нет права распоряжаться своей жизнью. Ты просрала его в тот момент, когда пришла сюда, заметь, добровольно. Будь ты просто девушкой-баристой, которая иногда готовит кофе, такому красивому парню как я, то ничего бы не случилось. На улице, среди сотни других, я бы никогда не тронул тебя. Но тут дело иное. Знаешь, я как охотник, который охотится на лисиц, а ты всего лишь косуля. Так вышло, что ты волей случая попала в мой капкан.
— Но…что ты собираешься делать со мной? – на эмоциях выпалила она.
— Я же уже сказал: буду развлекаться. Это как в стриптизе – смотреть можно, трогать нельзя. Только в нашем случае, трогать можно, убивать нельзя, — Крис пожал плечами. – А теперь прибери здесь все и садись на кровать. Ты ведь не думала, что я оставлю тебя свободной? Мне придется снова связать тебя, а то мало ли что.
Эвелин задрожала от ужаса и тут же упала перед ним на колени, обхватывая его за ноги. В ее глазах поселился экзистенциальный ужас. Только от одной мысли о том, что он свяжет ее и снова оставит одну. Она заплакала и крепче вцепилась в него. Этот человек, возвышавшийся над ней, был всем в ужасной череде мучений. Оставаться одной больше было невыносимо и Эви готова была жить только ради того, чтобы он приходил сюда как можно чаще и не оставлял ее одну.
— Возьми меня наверх. Я не уйду из твоего дома, буду делать, все что скажешь. Я умею готовить, убираться, стирать вещи и много всего остального. Только не оставляй меня здесь, пожалуйста… Прошу тебя, Кристофер, умоляю… Лучше убей меня, чем оставлять в одиночестве.
Кристофер улыбнулся красивой лучезарной улыбкой. Ему до такой степени нравилось, как она, унижаясь, ползает в ногах. Его садистское нутро ликовало, испытывая такую небывалую радость. Никто из предыдущих жертв не возбуждал его интерес до такой степени. Пусть девчонка и разозлила его, когда позволила себе отлучиться, но то, что сейчас предстало перед глазами было высшей формой удовлетворения. Даже не требовалось причинять ей боль для того, чтобы заставить умолять.
«И этот эффект можно усилить еще больше» — подумал он, возводя взгляд к потолку, размышляя об этом.
— Знаешь, когда ты произносишь мое имя без должного уважения, это как бы бесит. Я же просил тебя, не портить мне настроения, разве это так сложно? Но при все этом, ты не сбежала, когда у тебя была возможность. Ты ставишь меня в затруднительное положение. С одной стороны, я должен наказать тебя, но с другой, ты была послушной, сделала все, о чем я просил. Давай так, я не буду связывать тебя, ну, а ты подумай, как будешь встречать меня в следующий раз, — он наклонился и щелкнул ее по лбу. – Так, что сиди и думай, что такая жалкая личность как ты, может сделать, чтобы порадовать меня.
Кристофер легко отпихнул ее от себя. И пока Эвелин снова не вцепилась в него, он уже вышел из комнаты и запер дверь на кодовый замок. Ему оставалось лишь слышать всхлипывания, которые раздавались за дверью. Но таковым было положение вещей на этот день. Девчонка была его пленницей, его вещью, его личной игрушкой….
Писатель псих помешанный
